– Бедный мальчик, – сказал король, внимавший речам дю Бушажа, мысленно скандируя, если можно так выразиться, каждое его слово, – бедный мальчик, мне кажется, из него выйдет замечательный проповедник, не правда ли, Шико?
Шико ничего не ответил. Дю Бушаж продолжал:
– Вы понимаете, сир, что борьба начнется прежде всего в моей семье, что самое жестокое сопротивление я встречу среди близких людей. Мой брат кардинал, столь добрый, но в то же время столь приверженный ко всему мирскому, будет выдвигать тысячи причин, чтобы заставить меня изменить решение, и, если не сможет меня разубедить, в чем я уверен, он станет ссылаться на фактические трудности и на Рим, устанавливающий определенные промежутки между различными ступенями послушничества. Вот тут ваше величество всемогущи, вот тут я почувствую всю мощь руки, которую вашему величеству благоугодно простереть над моей головой. Вы спросили, чего я хотел бы, сир, вы обещали исполнить любое мое желание. А желание мое – вы это видели – служить богу: испросите в Риме разрешения освободить меня от послушничества.
Король очнулся от раздумья, встал и, улыбаясь, протянул дю Бушажу руку.
– Я исполню твою просьбу, сын мой, – сказал он. – Ты хочешь принадлежать богу, ты прав, – он лучший повелитель, чем я.
– Нечего сказать, прекрасный комплимент всевышнему! – процедил сквозь зубы Шико.
– Хорошо! Пусть так, – продолжал король, – ты примешь монашество так, как того желаешь, дорогой граф, обещаю тебе это.
– Вы осчастливили меня, ваше величество! – воскликнул дю Бушаж так же радостно, как если бы произвели его в пэры, герцоги или маршалы Франции.
– Честное слово короля и дворянина, – сказал Генрих.
На губах дю Бушажа заиграла восторженная улыбка, он отвесил королю почтительнейший поклон и удалился.
– Вот счастливый юноша, испытывающий подлинное блаженство! – воскликнул Генрих.
– Ну вот! – вскричал Шико. – Тебе-то не приходится ему завидовать, он не более жалок, чем ты, сир.
– Да пойми же, Шико, пойми, он уйдет в монастырь, он отдастся небу.
– А кто, черт побери, мешает тебе сделать то же самое? Он просит льгот у своего брата кардинала. Но я, например, знаю другого кардинала, который предоставит тебе все необходимые льготы. Он в еще лучших отношениях с Римом, чем ты. Ты его не знаешь? Это кардинал де Гиз.
– Шико!
– А если тебя тревожит самый обряд пострижения – выбрить тонзуру дело действительно весьма деликатное, – то самые прелестные ручки в мире, самые лучшие ножницы с улицы Кутеллери, – золотые притом! – снабдят тебя этим символическим украшением, который присоединА если тебя тревожит самый обряд пострижения – выбрить тонзуру дело дейс