– Отлично, отлично! – заметил король, с явным удовлетворением перечитывая каждую строчку герцогского письма. – Ступайте, капитан, ступайте и скажите господину де Гизу, что я благодарю его за сделанное мне предложение.
– Вашему величеству не благоугодно будет передать мне письменный ответ? – спросил посланец.
– Нет, я увижу герцога через месяц или полтора и, значит, смогу поблагодарить его лично. Можете идти.
Капитан поклонился и вышел из комнаты.
– Ты видишь, Шико, – обратился король к своему приятелю, полагая, что он по-прежнему сидит, забившись поглубже в кресло, – ты сам видишь, господин де Гиз не затевает никаких козней. Этот славный герцог узнал, как обстоят дела в Наварре, он боится, чтобы гугеноты не осмелели и не подняли голову, ибо узнал, что немцы уже намереваются послать помощь королю Наваррскому. И что же он делает? Ну-ка, угадай!
Шико не отвечал. Генрих решил, что он дожидается объяснения.
– Так знай же, что он предлагает мне войско, собранное им в Лотарингии, чтобы обезопасить себя со стороны Фландрии, и предупреждает меня, что через полтора месяца войско это будет в полном моем распоряжении вместе со своим командиром, что ты скажешь на это, Шико?
Но гасконец не произносил ни слова.
– Ну, право же, дорогой мой Шико, – продолжал король, – есть у тебя в характере нелепые черты, например, то, что ты упрям, словно испанский мул, и что если кто-нибудь, на свое горе, докажет тебе твою ошибку, – а это случается нередко, – ты начинаешь дуться. Да, ты дуешься, как оно тебе, болвану, свойственно.
Но Шико даже не дохнул, чтобы опровергнуть это мнение, которое Генрих столь откровенно выразил о своем друге.
Одна вещь раздражала Генриха еще больше, чем какие бы то ни было возражения, – это молчание.
«Кажется, – молвил он про себя, – негодяй имел наглость заснуть».
– Шико! – продолжал он, приближаясь к креслу, – с тобой говорит твой король, что же ты молчишь?
Но Шико и не мог ничего ответить по той причине, что его уже не было на месте, и Генрих нашел кресло пустым.
Глаза его обозрели всю комнату, но гасконца не было не только в кресле – его не оказалось нигде.
Шлем его исчез так же, как он, и вместе с ним.
Короля пробрало нечто вроде суеверной дрожи: порой ему приходило на ум, что Шико – существо сверхъестественное, какое-то воплощение сил демонических, – правда, не зловредных, но все же демонических.
Он позвал Намбю.
У Намбю не было с Генрихом ничего общего. Напротив – это был человек вполне здравомыслящий, как вообще все, кому поручается охранять прихожую королей. Он верил во внезапные явления и исчезновения, ибо много их перевидел, но в явления и исчезновения живых существ, а отнюдь не призраков.