– Ваше величество, – раздался у дверей голос дежурного, – господин герцог д'Эпернон.
Все, кому знакома скука ожидания, упреки, которые она навлекает на ожидаемых, легкость, с которой рассеивается мрачное облако, едва только появляется тот, кого ждешь, хорошо поймут короля, сразу же повелевшего подать герцогу складной табурет.
– А, герцог, добрый вечер, – сказал он, – рад вас видеть.
Д'Эпернон почтительно поклонился.
– Почему вы не пришли поглядеть на четвертование этого негодяя-испанца?
– Сир, я никак не мог.
– Не могли?
– Нет, сир, я был занят.
– Ну поглядите-ка, у него такое вытянутое лицо, что можно подумать – он мой министр и явился доложить мне, что какой-то налог до сих пор не поступил в казну, – произнес Генрих, пожимая плечами.
– Клянусь богом, сир, – сказал д'Эпернон, – подхватывая на лету мяч, брошенный ему королем, – ваше величество не ошибается: налог не поступил, и я без гроша.
– Ладно, – с раздражением молвил король.
– Но, – продолжал д'Эпернон, – речь сейчас о другом. Тороплюсь сказать это вашему величеству, не то вы подумали бы, что я только денежными делами и занимаюсь.
– О чем же речь, герцог?
– Вашему величеству известно, что произошло во время казни Сальседа?
– Черт возьми! Я же там был!
– Осужденного пытались похитить.
– Этого я не заметил.
– Однако таков слух, бродящий по городу.
– Слух беспричинный, да и ничего подобного не случилось, никто не пошевелился.
– Мне кажется, что ваше величество ошибается.
– А почему тебе так кажется?
– Потому что Сальсед взял перед всем народом обратно показания, которые он дал судьям.
– Ах, вы это уже знаете?
– Я стараюсь знать все, что важно для вашего величества.
– Благодарю. Но к чему же ведет это ваше предисловие?
– А вот к чему: человек, умирающий так, как умер Сальсед, очень хороший слуга, сир.
– Хорошо. А дальше?
– Хозяин, у которого такой слуга, – счастливец, вот и все.
– И ты хочешь сказать, что у меня-то таких слуг нет или же, вернее, что у меня их больше нет? Если это ты мне намеревался сказать, так ты совершенно прав.
– Совсем не это. При случае ваше величество нашли бы – могу поручиться в этом лучше всякого другого – слуг таких же верных, каких имел господин Сальседа.
– Господин Сальседа, хозяин Сальседа! Да назовите же вы все, окружающие меня, хоть один раз вещи своими именами. Как же он зовется, этот самый господин?
– Ваше величество изволите заниматься политикой и потому должны знать его имя лучше, чем я.
– Я знаю, что знаю. Скажите мне, что знаете вы?
– Я-то ничего не знаю. Но подозревать – подозреваю многое.
– Отлично! – омрачившись, произнес Генрих. – Вы пришли, чтобы напугать меня и наговорить мне неприятных вещей, не так ли? Благодарю, герцог, это на вас похоже.