Прикрыв глаза, Серех наблюдала за ним. Ее взгляд внезапно утратил всю мечтательность.
— Саис, большой саис, — зашептала она так тихо, что Мокки пришлось наклониться к ней, чтобы разобрать слова, — я думала, что для всего этого, нам бы пригодились эти деньги. Но конечно, все решаешь только ты один…
И тут мысли Мокки помчались одна за другой. Эти притягательные картины, угрызения совести, мечты, доводы Серех, — все перемешалось в его голове.
Он увидел труп Уроса, с пачками денег пришнурованными к поясу. Забрать их? Позорное воровство… Оставить их ему? Зачем? Для кого? Оставить их ветру, снегу, воронам, червям? Или отдать их тому единственному, кто имел на них право, — Турсену, отцу убитого? Нанести такое оскорбление великому Турсену, своему господину? А тут эта маленькая кочевница у его ног, такая потерянная, беспомощная, нищая из нищих, которая с самого рождения не видела ничего, кроме потерь… И сейчас в его власти исполнить все ее мечты…
Серех провела кончиком косы по руке саиса и прошептала:
— Мы будем торговать только так, как будешь приказывать ты.
Мокки облокотился на серого мула. У него заболела голова.
— Хорошо, — наконец промолвил он глухо, — ты поведешь караван.
Затем, не говоря ни слова, он навьючил покупки на животное. Серех стала напевать одну из песен кочевников.
— Теперь ты счастлив, большой саис? — спросила она, наконец.
— Да, — ответил Мокки.
Он лгал. Он ненавидел себя за свое решение, хотя оно было вынужденным. Или нет? Сам ли он виноват в этом? Серех виновата? Он ничего больше не понимал.
Бача, который разносил чай, заметил, что человек, ставший, из-за своего выигрыша, героем дня в Бамьяне, упал на курпачи и лежит не двигаясь, мертвенно-бледный. Перепугавшись, он бросился к нему, опустился на колени и приподняв голову больного, поднес пиалу к его губам.
— Еще, — прошептал Урос, не открывая глаз, и протянул руку к чайнику.
— Клянусь Пророком, — запричитал бача, — я сейчас же побегу и приведу сюда нашего лекаря, так быстро, как только смогу!
Лекарь оказался полным человеком с дружелюбным ровным голосом. Уже на пороге он почувствовал запах гниения, который распространяла рана. Лекарь быстро взглянул на перебинтованную ногу и грязные бинты, а затем, повернувшись к бача, сказал:
— Быстро, мой мальчик, принеси сюда горячей воды, несколько чистых полотенец, и крепкие, ровные палки.
— Благодарю тебя, знающий человек, — прошептал пересохшими губами Урос, — Скажи, можешь ли ты помочь мне?
— Я спрошу твою рану, — ответил тот, — и если она мне ответит, я все сделаю по ее совету.