«Как вчера, когда я хотел сбросить Уроса с лошади… Этот конь никогда ничего не забывает»
Огорченный, он покинул обоих спящих и пошел вслед за Серех, вокруг холма.
Чем дальше он удалялся от стен гробниц, обращенных к востоку, тем длиннее становились тени отбрасываемые каменными стенами у подножия холма, и Мокки боялся заходить в их темноту. Но через некоторое время он заметил, что ряды гробниц стали редеть: теперь они доходили только до половины высоты этого холма-пирамиды.
«Ах, вот в чем дело, — понял саис, — они стараются строить свои гробницы так, чтобы они были повернуты к восходящему солнцу. А тут, на западной стороне, много еще совсем свободного места»
Он побежал быстрее и оказался на пустой площадке. Оттуда он и заметил караван.
Это были пуштуны, человек пятьдесят или шестьдесят. Все они шли к кладбищу пешком. Мужчины, как обычно, несли ружья, чьи приклады были украшены серебром, но вопреки всем обычаям, не мужчины возглавляли процессию, а женщины. Они оттесняли мужчин в сторону, невзирая на их ранг или возраст. Закрыв глаза, женщины кричали, вопили, безостановочно причитали, расцарапывая себе лица, вырывая волосы и ударяя кулаками в грудь. Но в то же время странное выражение какого-то надсадного удовольствия читалось на их лицах…
Мокки не нашел Серех среди этих женщин. Но взглянув в самый конец процессии, он заметил трех верблюдов на одном из которых сидела женщина: вся закутанная в черную шаль. Прижимая к своей груди какой-то маленький сверток, она была единственной, кто не шел пешком, единственной, кто не произносил ни звука: матерью мертвого ребенка. Мокки все всматривался в ее лицо, в ее плотно сжатые губы и никак не мог понять, откуда же исходят эти вопли и крики, которые перекрывают плач всей толпы? Наконец, сбоку от верблюда, он разглядел женскую фигурку.
Прижав голову к колену матери, она дико вопила. Мокки совсем ее не узнал, лишь когда она прошла мимо него, он понял, что это была Серех. Им вослед бежали два больших пса с отрезанными ушами, и их вой довольно точно совпадал с плачем и причитаниями женщин. Замыкали процессию — стада.
Мокки увидел, как все идущие остановились и стали кругом на небольшой площадке, которая видимо служила местом обычного привала для караванов.
Плакальщицы все еще кричали и голосили. Мужчины освободили верблюдов от груза и быстро разбили палатку. Верблюд, который нес мать и ее мертвого ребенка, опустился на землю и женщина, по-прежнему не издавая ни звука и прижимая к груди сверток, спустилась со спины животного, а потом медленно направилась в сторону палатки, в которой и скрылась. В ту же секунду прекратился и плач, и вопли.