И действительно: скалы с обеих сторон тропы сходились все ближе.
Раскинув руки в стороны, Мокки без труда касался каменных стен.
Джехол с трудом протиснулся в эти скальные клещи. И больная, отекшая нога Уроса, тоже оказалась словно в тисках. От шока и боли он закричал, взвыл, как дикий зверь. Никто не слышал его криков в шуме ветра. И так он кричал и кричал, пока кожа не оторвалась от его раны, и гной не вышел наружу.
Тогда боль стала вновь переносима, и Урос умолк.
Когда тропа снова стала шире, Джехол, вздрагивая, остановился под защитой скального выступа. С другой стороны, у такого же каменного скола, встал Мокки, переводя дух. Тут из туннеля выскочила Серех, но без мула, и побежала прямо к Уросу, в отчаянии размахивая руками, словно обиженный ребенок, у которого отобрали леденец:
— Мул! — закричала она, — Он не может пройти из-за груза! Он застревает!
— Перережь веревки и сбрось с него все тюки, — отрывисто приказал тот.
— Так много дорогих вещей! — жалобно заныла Серех, — Такое богатство!
Урос равнодушно передернул плечами.
— Конечно, тебе легко говорить! — выкрикнула кочевница с ненавистью и обидой, и недвусмысленно уставилась на грудь Уроса, туда, где на шнуре, под рубахой, скрывались вожделенные пачки денег.
Тот угрожающе поднял плетку, и Серех тут же умчалась назад. Мокки попытался было броситься ей вослед, но Джехол молниеносно закрыл ему дорогу.
Саис не осмелился ничего сделать, только злоба исказила его круглое лицо.
Урос издевательски усмехнулся в ответ и пришпорил коня.
Через некоторое время, путь начал сужаться снова. Камни тропы превратились в зеркально-гладкую поверхность, по которой Джехол еле-еле мог идти вперед. Скалистые стены усиливали вой ветра тысячекратно, и поэтому никто из странников не услышал шума маленького, горного ключа, чьи водяные струи падали прямо на тропу. Они заметили его в расселине скалы, только когда подошли совсем близко. Мокки немедленно подскользнулся и его обдало ледяными брызгами. Следовавший за ним Джехол вовремя отшатнулся назад: даже на сухом граните он еле удерживал равновесие, на мокрых же и гладких камнях он несомненно упадет с первого шага.
В эту секунду Урос понял, что наступил самый смертоносный миг его путешествия. Он оказался в ловушке — зажатый с обеих сторон скалами, неспособный идти дальше. Впереди поднимался с колен Мокки, сзади, сжимая в руке ножницы и прикрываясь мулом, приближалась Серех. Урос должен был пройти — или погибнуть.
В начале года, после сильных ливней, когда степь превращается в грязь и глину, каждый водитель непременно возит с собой широкие доски, чтобы подкладывать под колеса, завязшие в грязи. Но здесь, в горах, как поступить здесь?