— Это Менгул… а это Музук, — говорил конюх Рахиму.
В последнем загоне Турсен остановился и подал знак. Чавандозы собрались вокруг него полукругом.
Рахим, чье сердце громко стучало, остался стоять рядом с конюхами позади толпы.
Он все еще не мог поверить своему счастью. Никогда еще ему не разрешали заходить в конюшни. И он подумал о своем отце, старом пастухе, который вместе со своей собакой и флейтой, пас каракулевых овец Осман бея где-то далеко в степях.
«Ах, если бы он мог увидеть меня сейчас, здесь, рядом с такими знаменитыми людьми!» — Рахим не мог оторвать от чавандозов восхищенного взгляда.
С какой важностью они там стояли.
Конечно, их чапаны были грязными и заношенными, но смотрели они из-под своих меховых шапок более гордо, счастливо и свободно, чем самые богатые беи провинции.
Турсен все молчал. Чавандозы терпеливо ждали и не двигались. Казалось, что старик в последний раз взвешивает силы, выдержку, отвагу и ловкость каждого из них. Наконец он назвал имена пятерых и определил каждому из них по лошади.
«Вы поедете в Кабул», — сказал он.
Те, кто были избраны, подошли к нему ближе.
«Что же будут делать другие? — испуганно подумал Рахим. — Наверняка, они сейчас закричат, будут злобно протестовать, топать ногами, проклинать несправедливое решение, и грозить именем Аллаха, который покарает нечестивцев!»
Но те совершенно равнодушно продолжали стоять, смотря на мелкие белые облака в небе, разглядывая трещины в глиняных стенах и выбранных лошадей.
«Потому что он — Турсен…, — понял Рахим, — против него они ничего не могут сделать.»
Как только Турсен отдал последние приказания, к нему обратился Ялваш, самый старший из всех чавандозов, чей профиль напоминал хищную птицу:
— Мы не видим здесь Уроса, твоего сына. Разве он не едет в Кабул?
— Едет. — ответил старик.
— Но на какой лошади? — спросил Ялваш. — Ты отдал нам самых лучших.
Турсен ударил своей большой ладонью Ялвашу по плечу:
— Ты стар и сед, — сказал он недовольно, — а все еще не знаешь, что в отношения отца и сына чужому лучше не мешаться?
Ялваш закашлялся, таким сильным был удар.
— Следуй за мной, — бросил Турсен Рахиму.
Очень скоро сады, виноградники, посадки фруктовых деревьев и бахчи с круглыми, темно-зелеными арбузами, остались позади, и они пошли по невозделанной земле. Турсен шел впереди большими, твердыми шагами.
Потом земля начала переходить в редкий лес. Они поднялись по тропе, которая вилась у подножия холма поросшего кустами ежевики.
Турсен палкой раздвинул ее колючие ветви.
Когда Рахим вынырнул из-под них, то внезапно оказался на широкой, светлой поляне.