Все было как всегда. Солнце недавно взошло, и его лучи ласкали кромку неба, а трава еще не просохла от ночной росы.
Лошади Осман бея неподвижно стояли в загонах, конюхи и чавандозы почтительно склонялись перед старым Турсеном, который в свой обычный час появился в конюшне, чтобы в полнейшем молчании совершить ее обход.
И как всегда ни по походке, ни по лицу Турсена невозможно было догадаться, какую боль он терпел, и сколько сил ему понадобилось сегодня, чтобы поднять свое старое тело с постели, одеться и аккуратно повязать высокий тюрбан.
Наконец, когда ежедневный ритуал был закончен, Таганбай, самый старший из чавандозов, вежливо обратился к нему:
— Я получил из Кабула послание от Осман бея. Конечно, он должен был бы послать его прямо тебе, но он пишет, что из уважения к вашей старинной дружбе и тому бесконечному расположению, что он всегда тебе оказывал… — Таганбай замялся, — Он не хочет тебе приказывать, нет, ты можешь решить сам. Так вот, он думает, что отказ тебе будет легче высказать мне, чем ему. Он не хочет тебя принуждать.
— В чем именно дело? — спросил Турсен и сильнее оперся на свою палку.
Таганбай прокашлялся и продолжил:
— Празднества, что были устроены в Кабуле в честь победителя Большого Бузкаши, подходят к концу. Через пару дней Солех и Осман бей прибудут сюда.
Здесь тоже будет устроен в их честь праздник, — Таганбай поднял глаза к верху, словно вспоминая что-то, — Банкет. И вот, Осман бей велел спросить тебя…
Таганбай закашлялся вновь. Он ждал хоть какого-то движения или вопроса Турсена, но тот молчал.