– Абсолютно.
– Тогда зачем спрашивать моего разрешения?
– Затем, что мне хочется его получить, – Гурьев наклонил голову к левому плечу и отправил в рот очередной комочек риса с кусочком сырого лосося на нём. Как он может спокойно жевать это, Рэйчел понять не могла. Ещё с большим трудом она представляла, как ему удалось приохотить к подобной пище Тэдди – не утверждениями же о том, что фосфор чрезвычайно полезен для мозга?! – Кроме того, твои замечания иногда поворачивают ситуацию совершенно неожиданной гранью, и мне это не просто нравится эстетически, но ещё и очень помогает взглянуть на происходящее под новым углом.
Рэйчел слегка зарделась от похвалы. Она прекрасно понимала, зачем и почему Гурьев проделывает это. Поднимая и укрепляя уверенность Рэйчел в себе, особенно в присутствии Тэдди, прислуги и подчинённых, делая вид, что интересуется её мнением и прислушивается к нему, он исподтишка, исподволь, готовил её к той роли, которую уже придумал для неё – роли хозяйки всего и вся. Не барыни, не самоуправной владелицы душ и сокровищ, а внимательного слушателя, арбитра и третейского судьи. Той самой роли, которую должен усвоить и Тэдди. Той самой роли, которую обязаны принять и все остальные, окружающие их ныне. Но… Может быть, его и в самом деле интересует, что она думает? Немыслимо. Мужчины… Но ведь он – совершенно не такой, как все?…
– На этот раз мой взгляд будет более чем традиционным, – улыбнулась Рэйчел. – Делай, что считаешь нужным, – надеюсь, ты поместишь его со всеми его чудесами как можно дальше от дома, чтобы нам не пришлось слишком часто вставлять новые стёкла?
* * *
Визит к Ладягину продумывался вплоть до мельчайших деталей. Осоргину было предложено надеть парадный мундир, – не так давно Гурьев настоял на том, чтобы для кавторанга построили нечто среднее между облачением командующего флотом цепеллинов и генерал-адмиральским камзолом великого князя Алексея Александровича[8]. Хотя ни габаритами, ни красотой лица – не говоря уже о поведении – Осоргин не походил на августейшего повесу и раздолбая, мундир смотрелся на кавторанге ошеломительно.
– А вы, Яков Кириллович?
– А я сегодня побуду шофёром, – усмехнулся Гурьев, с удовольствием оглядывая себя в зеркале – песочного цвета брюки, рыжие горные ботинки и краги, кожаная куртка, как у полярного лётчика. – То, что надо.
– «Ягуар» или «Ройс»? «Ройс», по-моему, предпочтительнее.
– Вам виднее, – улыбнулся Гурьев.
– И вам в тон костюма очень подойдёт. Номера менять будем?
– За полверсты до места, Вадим Викентьевич. На ваше усмотрение.