– Сломала спину?! Каким же образом ему удалось её, как вы говорите, вытащить?!
– Этого тоже не знает никто, – вздохнул Черчилль. – Вытащил – и всё.
– И что же дальше? Как же любовный роман?
– Я думаю, юноша найдёт своё кольцо и вернётся, – улыбнулся Черчилль. – Или изготовит где-нибудь в Италии отличную копию, – слава Богу, сохранился рисунок, весьма подробный. И всё будет прекрасно.
– Невероятно. Какой-то, действительно, Робин Гуд – и волшебник ещё к тому же. Хорошо, сэр Уинстон, – король, видимо, решил что-то. – Благодарю вас за то, что уделили мне время.
– Всегда к вашим услугам, милорд, – Черчилль, кряхтя, выбрался из кресла и пожал протянутую руку короля.
Надо бы сообщить миледи об этом разговоре, подумал Черчилль. Надеюсь, дурачок Виндзор, – Черчиллю было неприятно думать о своём собеседнике как о монархе – успокоится достаточно быстро. Как же он раздражает меня! Ещё и Синклер со своей паранойей – только этого мне не хватало. Старый болван. Черчилль поморщился и, немного прихрамывая – побаливали суставы – прошёл мимо ливрейного лакея, стоявшего у выхода из королевского кабинета. Лакей проводил лорда Мальборо безразлично-отсутствующим взглядом.
* * *
Разговор с Синклером и Черчиллем, заинтриговав короля до невозможности, всё-таки его утомил. Эдуард не очень-то любил заниматься государственными делами, да ещё и вникать в детали. Королю претила сама мысль о том, чтобы впустить все эти шпионские страсти в собственный внутренний мир. Но всё-таки – я пока ещё король, подумал он. Хочу я этого или нет. И эта история… Интуиция говорила – да что там, истошно вопила ему прямо в ухо! – эта история что-то важное несёт в себе. Важное, в первую очередь, для его, Эдуарда, собственной судьбы, собственной жизни. Знать бы ещё, что?
Он вызвал руководителя своей личной канцелярии. Этот человек, похожий на страуса, был ему почти неприятен, при всей своей полезности и незаменимости. Почти. А собственно говоря, почему? Неприятен – чем? Может быть, тем, что он не был назначен им самим, а «перешёл по наследству» к нему от покойного отца? Эдуард вообще недолюбливал разведчиков, несмотря на лояльное отношение общества к людям этой профессии, среди которых было немало аристократов, – тот же Черчилль, например. Руководитель личной его величества канцелярии – вовсе не архивариус или придворный чиновник, как могло бы показаться, исходя из невнятного названия самой должности. Вовсе нет. Артур Глокстон – разведчик. И по званию, и по призванию. Можно сказать, милостью Божьей.
– Присаживайтесь, Артур, – король указал на кресло напротив себя.