Ох, как не хотелось возвращаться в таверну, да выбора не было. Я волоком, пятясь спиной к ступенькам таверны, тащила Давидыва, а его сапоги прочерчивали в снегу две глубокие борозды. Вообще с момента моего появления в отряде черных перевозчиков я стала для Давидыва отдушиной. Ругался он на меня часто и только потому, что я кулаком ответить не могла.
Кряхтя, шажок за шажком, я приближалась к входу, пока не почувствовала, как нечто острое и явно хорошо заточенное вонзилось мне в спину аккурат в район поясницы. Я замерла и от удивления даже разжала руки. Давидыв снова распластался на снегу, уложив голову ровнехонько мне на носки сапог.
– Руки подними! – Я вздрогнула. Голос такой далекий и знакомый, даже мурашки по спине побежали. Сегодня прошлое настигает меня, как голодный волк жертву. Я медленно подняла руки, острие меча вонзилось сильнее, похоже порвав совсем новенькую душегрейку. Обидно, черт возьми!
– У тебя так и осталась привычка нападать со спины. – Голос вмиг осип, я даже не узнала себя.
– Повернись ко мне лицом, – сказал он сухо, спокойно, как и подобает урожденному бейджанцу.
Я попыталась повернуться, но тут некстати очнулся Давидыв. Он заворочался, крепко обнял мои колени, громко чмокнул грязную штанину и пробормотал: «Катюшенька, мой свет! Ну не ломайся, гадость моя!»
– Ты стала дорогой находкой, Наташа, – усмехнулся бейджанец мне в спину. Я обернулась, но не увидела ничего, кроме неровной тени на снегу.
– Конечно, куда нам без охотников за головами. Как дела, Зип? – Я даже не пыталась сохранить бодрость духа. Лично мои дела моментально стали хуже некуда! Меня не нашли стражи, но зато легко узнали старые знакомые с ворохом давних обид. Черт, этот поганец хотел отомстить за убитого брата (или кем ему приходился проходимец, ранивший меня?), даже несмотря на нашу любовную интрижку!
– С каждой минутой становятся все лучше, – хмыкнул голос над ухом.
В заплечной сумке забеспокоился Страх, зашевелился, готовый напасть на обидчика.
В это время Давидыв совсем распоясался: прижался к грязным заскорузлым сапогам гладко выбритой щекой и вытягивал губы для жаркого поцелуя с подошвой. Тут он открыл налитые кровью, как у растравленного быка, глаза, недоуменно посмотрел на мои ноги, потом на меня саму и отскочил, как ошпаренный.
– Фголка?!!! Обожги тебя комаг! – Клинок моментально прекратил прижиматься к позвоночнику, зато на плечо легла тяжелая рука. – Кто это с тобой?! Пагень, ты моего пацана обидеть гешил?! – Давидыв тяжело поднялся на ноги.
– Ни в коем разе, – завел свою песню Зип, – мы же с Нат… Фролом старые друзья. Верно, друг мой?