В прошлый раз, надевши Алаторовы брони, Степан чувствовал себя так, будто его придавила железобетонная плита, сейчас же в теле ощущалась небывалая легкость и сила. Несмотря ни на что, трофейный доспех не стеснял движения.
Алатор осмотрел его, будто покупал коня у цыгана, только что в зубы не заглянул, задумчиво поскреб подбородок:
– Уж здоров ты больно…
– На-ка вот, – Алатор протянул Степану довольно внушительную палицу с железным набалдашником, утыканным шипами, – хузар подарил.
Палица была длиной локтя в полтора, но в руке Степана она казалась игрушкой. Он покрутил ей на тот же манер, что короткую палку, – кистевым, легким движением.
Алатор внимательно наблюдал за тем, как тяжелая дубина выписывает круги и восьмерки.
– Добре, добре… – уважительно проговорил вой, – этаким манером и стрелу отбить можно, и от сабелюки закрыться. Не видал я, чтобы так орудовали. Видать, хороший у тебя был учитель…
– Не жалуюсь!
Вой насупился:
– В душу не полезу, не боись. Захочешь – сам расскажешь.
«Это вряд ли, – подумал Степан, – не рассказывать же ему про зал на Сенной, про китайца-эмигранта, про дышащий болотами Питер». Та, прошлая жизнь, и самому Степану казалась уже каким-то призрачным сном… Впрочем, любая жизнь – сон.
– Жив буду, расскажу, – покривил душой он, – а хочешь, так и обучу тайным премудростям.
* * *
Друзья – они и вправду стали друзьями – посмотрели друг на друга.
– А ты ничего, – сказал Алатор, – хорошо, что тогда на капище я тебя пожалел.
– И ты вроде правильный мужик, – хмыкнул Белбородко, – а за «пожалел» низкий тебе поклон, аж до земли. Бока-то не болят? Хотя с твоим «лютым» корнем…
Алатор сощурился и задумчиво почесал бороду. Произнес елейным голосом, поглаживая рукоять окровавленного меча:
– Запамятовал ты, вот и плетешь что ни попадя.
– Да вроде на память не жалуюсь.
– А вот он думает, что забывчив ты! – Вой выхватил меч и приставил острие к горлу Степана.
Степан вспомнил, что совсем недавно острие купалось в человеческой крови, и стало как-то не по себе.
– А и правда, как это я забыл? – сказал он с той же интонацией, с которой герой бородатого анекдота произносит ставшую классической фразу: «Закуривай, ребята».[24]
– Ну, теперя-то припоминаешь, как дело было? – Алатор чуть надавил.
– А то?!
– Вот и добре, – смилостивился вой, пряча меч в ножны. – А ежели вдруг придет в голову что, так при себе держи, здоровее будешь.
* * *
Решив, что говорить больше не о чем, вой отвернулся и зашагал к чаще, туда, где змеилась тропа. Степану ничего не оставалось, кроме как идти за ним.
«А интересно, что сталось с тем рыжим псом, который навел на меня хазар?» – подумал он.