Менее чем через стрелище яр резко уйдет в сторону, и рать вылетит на поле перед весью. Если бы хазары еще не успели смешаться со славянами, можно было бы ударить с наката – пустить коней в галоп и посшибать татей с седел, умело орудуя копьями. Но сеча уже в самом разгаре, а значит, свои и чужие перемешались в смертельной пляске и с наката не ударишь, своих потопчешь. Завязнешь в сече, полусотню сильно проредишь. Надо действовать иначе, с умом. Выманить побольше татей, сбить в кучу, да и прикончить разом… Жаль, конечно, что нет луков с колчанами, туго набитыми стрелами с гранеными наконечниками, но ведь кто мог знать, чем поход обернется. «Ничего, и без луков справимся, – подумал Любомир, – копченые считают, что только они умеют хитрости на войне применять. Вот и посмотрим…»
Любомир осадил жеребца. Обернулся и резко крикнул:
– Десятники, ко мне!
Приказ мигом разнесся по конной лаве, и пять всадников подскакали к нему.
– Ермолай, Кузьма, – сказал Любомир, – отберете каждый по пять горлопанов, вострых на язык, да пару воев поопытней. Выманим хазар на себя и сразу повернем назад. Пойдем к плесу. Как хузары поравняются с яром, ударят Вратислав и Ивор, тут псам и конец придет.
Не дожидаясь ответа, зная, что опытные вои поняли его наказ, Любомир пустил скакуна в галоп, обернулся и бросил:
– У кого в сумах чеснок имеется,[28] весь мне, да поживее… – Любомир посмотрел вокруг и, найдя Кудряша, подскакал к нему:
– Здорово, Кудряш!
– И ты здоров будь, батька! – молодой воин расплылся в улыбке. – И челядь твоя пусть здорова будет, и скот твой тоже пусть не хворает. И кунов чтобы у тебя сундуки полные, и одежд шелковых, драгоценных, и…
«Ну что за балбес, – плюнул тиун, – шут гороховый, а не воин!» Но именно такой охальник и нужен был Любомиру.
– У тебя, Кудряш, язык как помело, – хмурясь, проговорил тиун, – словеса дурные из тебя так и лезут… За речи твои учил я тебя не единожды!
Улыбка стерлась с лица парня.
– Да я ж, батька, смирнехонек.
Тиун ухмыльнулся:
– Тю, смирнехонек! Знаю я тебя, щусенка… Вызовешь на поединок хазарина, но драться не станешь. Разъяришь копченого и сразу назад!
* * *
Любомир дал шпор коню и умчался, оставив Кудряша размышлять над командирским приказом.
Глава 12,
в которой Степан Белбородко пользует татей гипнозом, а Алатор – мечом
Когда Степан увидел, что вокруг, аки тучи на небе, собираются хазары, стало ему невесело. И обидно! Это ж надо – провалиться к чертовой, если не сказать крепче, матери, в прошлое на тысячу лет, чтобы на следующий день отправиться к праотцам! А зачем было так напрягаться, собственно? Что, нельзя было сгинуть в псковских лесах, близ деревеньки Чуйские Бугры?!