Угрим был значительно выше Алатора и шире в плечах, но вряд ли это могло кого-нибудь ввести в заблуждение. Против воина, а тем более если будут биться с оружием, у Угрима нет шансов. Азей рассчитал все верно.
Ведун с кривой усмешкой поглядывал то на кузнеца, то на мужиков. Насладившись первыми плодами своей победы, он вынул из-за пояса нож и принялся чертить на земле круг, то и дело подскакивая и кудахча. Потом рассек круг на шесть частей. Получилось колесо – огненный знак.
– В круге, соколики, биться будете, в круге, чтоб Перуну было легче кровь принять.
Степана поразило, что мужики тоже образовали круг – каждый встал перед знаком. У некоторых зажегся в глазах подленький интерес или даже злорадство. Нечего высовываться, Угрим, а то, ишь какой умный, против ведуна в одиночку решил! Презираешь нас, а, Угрим, думаешь, лапотники, дурачье деревенское. Вот и отдувайся теперь. А мы поглядим, как кишки из тебя выпустят, поглядим.
Бойцы вошли в круг.
– Дурак ты, – проворчал Алатор, – нашел время!
– Тебе-то что, – огрызнулся кузнец, – кто платит, тому и служишь, что цепной пес, за хозяйские объедки.
– Лучше не гневи меня, Угрим, – тихо сказал воин, – мучиться меньше будешь. – И уже громко, обращаясь к ведуну, добавил: – Свой меч я о него поганить не стану, потому не ровня он мне. На ножах!
– Добре, – кивнул дед, – хошь на ножах, хошь на кольях, мне-то без разницы.
Алатор неспешно распоясался, положил ножны с мечом на землю, снял стеганую грубую куртку, обнажившись по пояс. Вынул из-за голенища короткий нож и, взяв его обратным хватом, спрятал за предплечьем. Все движения воина были скупыми и отточенными. Ничего лишнего, даже в мелочах! Алатор замер, вонзив взгляд в противника. Прошептал:
– Готовься!
Ножа у кузнеца не было. Но сразу же нашлось несколько доброхотов – держи. Угрим выбрал нож чуть подлиннее, чем у Алатора, повертел его, пытаясь поймать солнце, но, так и не поймав, сжал со всей силы рукоять, выставив перед собой клинок. Если бы в руках была птичка, а не нож, так бы и брызнула кровушка. Степан отметил, что опыта у кузнеца маловато.
Еще мгновение, и начнется схватка, ничего нельзя будет изменить. Нет, так быть не должно, ведь это из-за него, Степана, заварилась каша, значит, ему и расхлебывать. Плевать, что шансов у него наверняка еще меньше, чем у кузнеца. Зато, как сказал классик, не будет стыдно за бесцельно прожитые… и безвольно выпитые…
– Стойте! – крикнул Степан.
Ведун грозно взглянул на него:
– Чего тебе?
– Я за кузнеца встану.
Дед обмер:
– Ты?!
– Я за кузнеца встану, – глухо повторил Степан, – чего вылупился?