– У меня деньги есть, – дрожащим голосом попыталась она откупиться от затянутого в кожаный костюм монстра.
– И это хорошо, – подтвердил он. – Это просто замечательно, когда они есть. Смотри, на ерунду не трать. Ну, бывай, красавица. Или проводить?
– Не надо, – взвизгнула Лена и метнулась к подъезду, вежливо прокричав: – До свидания!
Вероника Федоровна дочери обрадовалась, но лицо ее было напряженным и настороженным.
– А чего ты пришла? Случилось что-то? – она заволновалась и стала ловить ускользающий взгляд беззаботно улыбающейся дочери.
– Мамуля! Неужели я могу к тебе прийти только потому, что что-то случилось? Я соскучилась!
– У меня, конечно, опыта в таких делах маловато, раньше ты не уходила и не приходила, а жила со мной, – немного обиженно проворчала мама, – но теперь все так резко изменилось. Сначала один юноша, потом другой, а теперь ты приходишь одна.
– А что, надо было их обоих на чай позвать?
– Как «обоих»? – всплеснула руками Вероника Федоровна. – Ты что, встречаешься сразу с двумя?
– Когда физиология в простое, то и с тремя можно… Все, все, шучу, – испугалась Лена, глядя на стремительно побледневшую мать. – Ни одного у меня теперь.
Человека ближе, чем мама, у Лены не было. Поэтому свое первоначальное решение ничего не рассказывать она тут же забыла и вывалила на поникшую Веронику Федоровну все подробности, кроме последней встречи с «лопоухой смертью».
– Ты в обморок там упала, да?
– Нет, просто плохо стало, голова закружилась… Да все нормально уже! Мамуль, не волнуйся!
– Это как раз называется «волнуйся, мамуль»! – вскинулась мама и забегала по кухне. – Ты что, совсем с ума сошла! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Вегетососудистая дистония, – неожиданно выдала Лена и развеселилась: чего только не хранит подсознание.
– Да, давай, веселись, бестолочь малолетняя!
– Муся, я, увы, многолетняя, как старая корявая сосна, вся в шишках и паутине.
– Нет, я удивляюсь: ты нормальная?
– Абсолютно! Могу пройтись по прямой с закрытыми глазами. Если хочешь – дыхну!
– Ты у врача была? Только не считай меня старой, выжившей из ума идиоткой. Я все прекрасно понимаю. Не надо мне тут дипломатию разводить.
– При чем здесь дипломатия? – Лена с наслаждением уплетала горячий ужин.
– Ага. Не понимаешь, значит, – обиженная мама начала греметь посудой, демонстративно прервав разговор.
Поскольку Лена обрадовалась затишью и продолжала есть, не беспокоясь по поводу маминого молчания, Вероника Федоровна не выдержала первой.
– Какой у тебя срок?
– Что? – Лена едва не подавилась и начала торопливо пить сок.