– Кто же это, по-твоему, мог сделать?
– Да кто угодно. Газеты писали, что человек двадцать выставляют свои кандидатуры. Желающих много. Вот этот, например… Как его? С декабристской фамилией… Лунин. Запросто мог.
– Лунин как раз не мог, – возразила мне Поливанова. – Сергей Лунин – совсем другой человек, честный и благородный. Ты его с нами не равняй.
Странное случилось в моей душе в это мгновение. С одной стороны, мне почему-то было приятно услышать хорошие слова про этого Лунина. Но с другой стороны, я почувствовала что-то наподобие ревности. С чего это? Я даже думать забыла про этого самого Лунина! Ну, вспомнила однажды, когда коленкой стукнулась об арматурину. В бане, когда решила Поливановой кайф обломать, тоже один разок. Сейчас вот на звезды и луну посмотрела и тоже его вспомнила. Так это просто фамилия у него такая – астрономическая. Я вот на зад Поливановой посмотрела и макак вспомнила. Простые ассоциации. Откуда же такие странные ощущения?
– Ты-то откуда знаешь? – схамила я неожиданно для самой себя.
– Что я, на луне живу? – Людмила даже не заметила моего тона. – Я же в этом мире тусуюсь. Это все равно, что тебя про «Парфюмера» спрашивать. Кто написал? Когда? Главная идея книжки? Кстати, был такой декабрист Лунин, что ли?
– Был, – ответила я, чувствуя неизвестно откуда свалившуюся на меня грусть-тоску. – Странный он был человек. Сумасбродный, отважный. Когда началось восстание декабристов, Лунин уже в этой идее разочаровался. А на каторге в Сибири, когда все декабристы смирились и признали свои ошибки, ударились в религию, он один развил бурную антиправительственную деятельность.
– Какую? – что-то Поливанова не на шутку Луниным заинтересовалась.
– Письма стал злые из Сибири писать. Такая эпистолярная публицистика. Тогда же письма были вроде газет и журналов. Ему за них срок набавили и засунули в самый страшный острог – Акатуй. Там он и сгинул.
– А книжка про него есть? – спросила Людмила.
Что-то роль просветительницы этой кобылы мне не очень понравилась. Сама только бирки в бутиках читает по слогам, а туда же! Декабристы разбудили не только Герцена, но и Людку Поливанову. Лунин ее сильно интересует! Впрочем, какое мне дело? Может, ей на пользу пойдет?
– Есть очень хорошая работа Эйдельмана, – ответила я. – Научная, но читается интереснее любого романа. В конце концов, сами письма из Сибири опубликованы. Но я советую начать с Эйдельмана.
– А я пойму? – ляпнула Поливанова, но тут же взяла себя в руки. – Потом мне на бумажке запишешь, закажу себе завтра. Броня кого-нибудь отправит в книжный магазин. Ты мне вот что скажи, Светка. Тебя-то почему не жгло? Одним же медом мазались?