Он в волнении поднялся с кресла и стал перед нею, прижав руку к груди, в патетической позе.
Она взглянула на него и отвернулась: он вдруг напомнил ей графа Зонненфельда и вызвал в ней к себе то же самое ненавистное, брезгливое чувство, какое она всегда испытывала, когда муж повторял свое «ja wohl!» и подходил к ней с намерением приласкать ее.
Между тем Щенятев, бледный и трепещущий, шептал:
– Я вас люблю на всю жизнь… я ваш раб… я всецело в вашем распоряжении… Если бы тогда так поспешно и так несчастливо вы не вышли замуж, я просил бы руки вашей… я опоздал… Вы уехали – и я никогда не мог забыть вас… если я заслужил мою репутацию легкомысленного волокиты, если у меня были истории, рассказы о которых ходят по городу, то это единственно вследствие того, что я хотел как-нибудь забыться, забыть вас… И не мог! Вы появились снова – и я ваш…
Он упал на колени перед ней. Елена с испугом от него отстранилась.
– Князь! Сейчас, сейчас встаньте – иначе я уйду! Я не могу допустить этого.
Он поднялся с колен еще более бледный, еще более трепещущий и растерянно глядел на нее.
– Так вы мне отказываете? Вы меня не любите? Вы не хотите забыть все это ужасное ваше прошлое, о котором вы мне говорили, забыть навсегда… как бы его не было… и стать княгиней Щенятевой? – лепетал он.
Елена опустила голову и медленно проговорила:
– Благодарю вас, князь, за предложение, которое вы мне делаете… я почла бы за большую для себя честь носить ваше старое русское имя… Я очень расположена к вам… но я не люблю вас так, чтобы выйти за вас замуж.
– Это ваше последнее слово? – отчаянно крикнул Щенятев.
Она вспыхнула.
– Разве я могу шутить этим, разве такие слова говорятся на ветер? – сказала она.
Но он уже ничего не понимал. В виски его стучало, безумная тоска сосала его сердце, и никогда еще Елена не казалась ему такой обольстительной, такой прелестной. Отказаться от нее он не мог. Она будет принадлежать ему, она ему обещана Фениксом… напрасно он поторопился сегодня, вопреки советам своего учителя… Необходимо сдержать свою страсть, надо владеть собою… и… раньше или позже, несмотря на этот отказ, хоть он и кажется решительным, бесповоротным – она будет любить его, будет его женою.
Он внезапно как бы охладел, опустил глаза, чтобы не глядеть на нее, не смущаться ее красотою, и вернулся на свое кресло.
– Графиня, – сказал он довольно спокойным голосом, – вы заставляете меня сильно страдать, но видно, такова моя судьба – и я бессилен перед нею. В моей любви к вам не может быть ничего для вас оскорбительного… вы жалуетесь, что я вас компрометирую… но, ведь, до сих пор и я, как вы, действовал бессознательно, я поддавался только своему чувству. Теперь я буду осторожен, я не буду всегда перед вами, не стану надоедать своим присутствием… только, молю вас, не гоните меня от себя совершенно, позвольте мне, хоть и не так часто, бывать у вас.