– Еще упирается, сука, крыса вонючая. Упираться он будет, паскудина, тварюга, падло… Стоящий рядом «коллега» процедил через губу, с ленцой:
– Слышь, ты поаккуратней, Вован. Шею ему не сверни. Вован вдруг ловко дернул пленника влево-вниз. Тот даже не успел понять, что происходит, когда врезался лицом в спинку переднего сиденья. Из носа хлынула кровь. Костик испуганно зажал его ладонью, как учили когда-то в детстве. Конякин поморщился:
– Ну осторожнее, осторожнее. Не испачкайте мне там… В следующее мгновение, со словами: «Поупирайся мне, сука», Вован вытащил Костика из машины, рывком поставил на ноги. Ткнул пистолетом в окровавленное лицо.
– Так и стой, понял? – не то спросил, не то приказал он. – Дернешься – замочу, понял? Попробуй хоть пальцем пошевелить. Я тебе сам, лично, правое колено прострелю, понял? – Расстегнул на Костике плащ и принялся извлекать пачки денег, швыряя их на заднее сиденье иномарки, приговаривая: – Во нахапал, «крыса». Во нахапал-то… Последнюю пачку, лежащую во внутреннем кармане пиджака, Вован, правда, пропустил. Но это соображение Костика утешить уже не могло. Закончив «изъятие вещдоков», Вован наклонился к окошку машины.
– Кажется, все, Георгий Андреевич, – с ноткой угодливости сообщил он. Конякин обернулся, разгреб внушительную стопу, прищелкнул языком, заметил не то с деланным восхищением, не то с плохо скрываемой злостью:
– Солидно. Брать, так уж сразу до х… Правильно? – Он повернулся к бледному Костику. – Чего мелочиться. Тем более что хозяин – лох слепой. Ни хрена не видит и не понимает. На семьдесят штук баксов его уже «обул» и хоть бы хны. Он и ухом не повел. Чего бы не «обуть» еще на двадцать? Правильно? – Конякин нарочито медленно открыл дверцу, выбрался из машины, шагнул к Костику, остановился, глядя словно бы мимо, чуть в сторону. – Ты так небось думал, а? Выкладывай, раз уж попался. Так думал?
– Я – дурак, – вдруг, словно удивляясь внезапной, ясной и чистой мысли, сказал Костик. – Не надо было мне брать деньги.
– Чего уж теперь-то, – издевательски сочувственно развел руками Конякин. – Теперь уже поздно. Раньше надо было думать.
– Мне не следовало брать этих денег, – повторил Костя. – Мне следовало убить тебя. Хотя бы ради Аньки. Конякин посмотрел на него с искренним изумлением. Так смотрит слон, заметивший вдруг, что под ногами что-то лает.
– Что-что? – переспросил он. – Что ты сказал?
– Мне следовало убить тебя, – монотонно повторил Костя. Конякин усмехнулся, затем еще раз и вдруг захохотал во весь голос. А следом за ним засмеялись и трое крепышей. Создавалось ощущение, что Костик выдал чрезвычайно забавную шутку.