– Не твоя забота, Леша! – резко ответил Щукин. – Тебя данный вопрос не касается! Твое дело – выполнять указания начальства! Сказано – делай.
– Да, меня, конечно, не касается. Я всего лишь исполнитель. – Алексей Михайлович откинулся в кресле и вновь заговорил спокойно, даже чуточку безразлично: – Именно это я и скажу на комиссии Генштаба. Мол, мое дело – выполнять приказы руководства.
– Да ты, Леша, никак пугать меня вздумал?
– Ну что вы, Петр Иванович. Мне ли вас пугать. Я так… рисую перспективы на будущее. Чтобы потом не удивлялись. Щукин пожевал безвкусный кондиционированный воздух, недобро глядя на гостя, и протянул пасмурно:
– Не понимаю я тебя в последнее время, Леша. Что-то ты крутишь. Вот и люди говорят: забываться стал. Большим начальником себя почувствовал. Смотри, как бы падать долго не пришлось. Или ты, может быть, думаешь, что я без тебя не обойдусь? Так у нас в стране незаменимых нет. Вон того же Сулимо посажу на твое место. Или этого Володю. Прибылова. Он, думается мне, счастлив будет.
– Ваш Сулимо – мясник. Он руками работать мастер, а головой… Что касается Володи… Счастлив-то он будет, тут вы, конечно, правы. Вот только долго ли? Молод еще Володя для таких дел. У него глазки-то от жадности разбегутся, вы еще и чай допить не успеете, а в дверь уже люди из прокуратуры постучат. – Саликов говорил скучно, тем самым тоном, которым взрослые объясняют детям совершенно очевидные вещи. – Так что вместе нам падать придется, Петр Иванович. Всем. Стаей. Вы же меня не спросили, когда состав с танками в Новошахтинск погнали. Вас не заботило, как я его оттуда на базу перегонять стану. Вас же не волновало, где и как мне укрывать тридцать пять единиц бронетехники. Вас не заботит, что скажут технари. – Щукин смурнел все больше. – А то, что мне пришлось ветку надстраивать лишний раз, это как? Ведь она почти наверняка «засветилась», а значит, «засвечена» и сама база. Да и состав вы «засветить» умудрились… Кстати, о людях… Это ведь идея Сулимо? Я имею в виду технику. Сулимо? Щукин пожевал губами, подумал, кивнул:
– Его.
– Я так и думал. Жаден больно ваш капитан. А жадность – преотвратительнейшее качество. До беды доведет, и оглянуться не успеете.
– Так он мне сказал, что, мол, Алексей Михайлович не против. Мол, сам идею подсказал. – Щукин развел руками. – И что покупатели самолетов не отказались бы бронетехнику взять. Вот я и подумал, что лишние тридцать миллионов нам не помешают.
– Ну да, а прикрывать пропажу техники опять-таки пришлось мне.
– Это уж извини. Я ведь не мог отсюда, из Москвы, приказы отдавать.