– Какая разница, увидят же.
– Надеюсь. Алексей постоял еще с полминуты, соображая, что же ему делать дальше. Итак, он остался без оружия. Значит, с капитаном ему не справиться. Рано или поздно Сулимо все равно отыщет его. И тогда смерть. Остается только одно – бежать. «А что потом? – спросил Алексей сам себя. – Что ты будешь делать потом?» Вопрос без ответа. Однако стоять столбом в ожидании момента, когда появится убийца и прихлопнет его как муху, было по меньшей мере глупо.
– Ладно, спасибо, браток, – кивнул он Эдику.
– Да не за что, – засмеялся тот. – Обращайся, если чего.
– Если чего, – бесцветно повторил Алексей. – Если чего, обращусь. Ну, давай. Алексей вышел из капонира на полосу и тут же попятился назад. Он вдруг сообразил, что ситуация изменилась. Теперь Сулимо мог видеть его, сам оставаясь невидимым. Их разделяли двести метров и световой занавес.
– Что-то не так, браток? – спросил за спиной участливый Эдик.
– Нет, нормально все. Похоже, начиналось то, чего Алексей никак не мог предугадать: путь в никуда. Если он хочет выжить, ему нужно бежать. Уносить ноги. И чем скорее, тем лучше. Алексей обогнул стену капонира и зашагал к редким посадкам. Первые деревья, худые, темные, как души грешников, придвигались все ближе и ближе. А за ними была неизвестность. «Не идти, – вдруг услышал он внутри себя ясный холодный голос. – Не идти, а бежать. Бежать». И Алексей побежал. Он с треском прорвался через голый кустарник и нырнул в спасительную темноту. В голове вдруг словно щелкнул невидимый выключатель, и мысли как цепочка потянулись одна за другой. Четкие и ясные. Паника ушла, уступив место холодной расчетливости. Алексей чувствовал себя так, словно сидел за штурвалом самолета, совершающего аварийную посадку на обледенелую полосу. Сложно? Возможно. Опасно? Может быть. Но выполнимо. Из самой безвыходной ситуации всегда можно найти какой-то выход. Неприятный, ужасный, жуткий до рвоты, сводящий с ума, но выход. Надо только очень постараться. И при этом оставаться в живых. Мертвые не ищут. Мертвые лежат в земле. Он не хотел лежать в земле. Он хотел жить. Алексей вдруг заметил, что может свободно дышать полной грудью. Ноги исправно несли его вперед, цепляя хрустящий наст, руки, словно поршни хорошо отлаженной машины, двигались, помогая телу. Прозрение было необычайно ярким, как вспышка молнии. Несмотря на старания Сулимо, он все еще жив. У него есть некоторое преимущество во времени и пусть крошечный, но вполне реальный шанс уцелеть и в конце концов выбраться из этой передряги. Победить. Алексей оглянулся. Он достаточно удалился от взлетной полосы, и огни прожекторов уже не различались сквозь редкие стволы деревьев. Ни с того ни с сего поднялся ветер. Завыл вдруг, словно плакальщица над чужой могилой, среди тонких ветвей, тоскливо и тревожно, навевая дурные мысли. Поземка, извивающаяся змеиным выводком, с едва слышным шепотком скользнула по насту. Замерла настороженно и поплыла дальше, кружась и играя сама с собой. Больше всего Алексей боялся сбиться с пути, сделать круг и вновь выйти к аэродрому. Мало-помалу его стал донимать холод. Куртка, конечно, согревала, да и бег разгонял кровь, но пальцы рук и ног уже начали предательски неметь. Алексей надеялся только на одно: посадки все-таки должны когда-то кончиться. Он выйдет к населенному пункту, а там наверняка можно будет разжиться одеждой и едой. Хотя по нынешним-то временам… Алексей остановился и, подняв лицо к небу, прислушался. Ветер слегка, едва слышно насвистывал флейтой в верхушках деревьев. Где-то далеко застрекотал вертолет. Примерно с минуту звук был ровным, идеально монотонным, без срывов. А затем все стихло. Полное молчание, бездонная тишина. Алексею показалось, что он один. Один в целом мире. И всю его предыдущую жизнь словно стерли огромным ластиком. Впрочем, наваждение это быстро прошло. Алексей повернулся и снова побежал. Он понимал: важно уйти как можно дальше, прежде чем Сулимо сумеет организовать погоню.