— Черт! — вырвалось у Дорохова. — Вот ведь идиотизм!
Треми взял свой стакан с вином и сделал маленький глоток.
— Я помешал?
— С караваном идет наш осведомитель, — угрюмо произнес Чекряев. — Мы прилетели, чтобы встретиться с ним.
Еще один глоток вина.
— Мне жаль.
— И все? Тебе просто жаль?!
— Шашлык действительно удался, — мягко произнес Захар. — Угощайтесь, рекомендую.
— Ты еще не понял, полковник?! — рявкнул Дорохов. — У тебя будут крупные неприятности!
И охнул.
Потому что ночную тишину разорвал вой. Чудовищный, невозможный вой. Была в нем тоска и ярость. Агрессия и жажда крови. Звериная жестокость и холодное, тщательно продуманное обещание смерти. Вой заставил похолодеть души военных, принес почти физическую боль: побледневший Дорохов сжал виски.
— Что это было? — упавшим голосом спросил Чекряев.
— Мороз по коже, да? — почти дружелюбно протянул сержант. — А теперь представь, капитан, каково этот вой басмачам слышать. Ночью. На Бороде Дьявола.
И одним глотком осушил свой стакан. Начальник заставы последовал примеру Лескова.
— Что это было? — Чекряев посмотрел на Треми.
— Операция началась, — ответил Захар. Он явно был недоволен произведенным эффектом и, взяв в руки рацию, уменьшил громкость. — Это позывной моих бойцов.
— Позывной?
— Я этому крику в Африке научился, — буркнул полковник. — И своих научил. Для ночных операций очень неплохо.
Он усмехнулся и тихонько завыл. Совсем негромко, гораздо тише и слабее, чем крик, пришедший из динамика ации, но внутри у офицеров вновь похолодело.
— Прекратите!
— Меня напугать сложно, — вздохнул Лесков, — но вам, господин полковник, это удалось. Я когда ваш фирменный позывной первый раз услышал, едва не обмочился, не к столу будь сказано.
Начальник заставы посмотрел на фээсбэшников. Чекряев перехватил его взгляд и, поколебавшись, кивнул: все понятно. Людям, которые умеют ТАК кричать, ничего не объяснишь: они почувствовали запах крови и не остановятся ни за что.
— Угощайтесь, — повторил Захар, протягивая капитану шампур.
Шашлык был отличный, в меру прожаренный, остро пахнущий неведомыми южноамериканскими специями и дымом.
* * *
Вершины белые,
Но в легкой дымке кровь,
Что твой клинок оставил этой ночью…
Они появились под утро. Примерно за час до рассвета. Заранее дали короткий сигнал на рацию Треми, и пилоты принялись готовить «вертушку» к полету.
Цепочка одетых в черное спецназовцев была едва различима в предрассветном сумраке, но Захар, который, ко всему прочему, оказался отличным собеседником и неплохим поэтом, сумел разглядеть группу издали. Он удовлетворенно хмыкнул, поднялся на ноги, легко запрыгнул на высокий камень и замер, словно пересчитывая своих людей.