– Влюбилась? – с каким-то торжеством в голосе спросила Белка.
– Так, ты со мной сейчас пойдешь? – процедила сквозь зубы Танька.
– Класс! – выдохнула Огурцова и тут же спохватилась. – То есть я не это хотела сказать. Слушай, плюнь ты на все это! Мне ребята говорили, они скоро уезжают. И вообще…
Но Жабина ее уже не слушала. Махнув рукой, она побежала к реке.
«Вот ведь вредная девчонка! – злилась Таня. – Никогда не сделает так, как ее просят. Все вывернет наизнанку».
Таня была человеком прямолинейным, ее бесила способность Огурцовой создавать вокруг простого дела круговорот условностей. Неужели так сложно было выполнить ее просьбу! Просто познакомить! Всем бы сразу легче стало.
Выбравшись на край поселка, Татьяна огляделась. Впереди виднелась одинокая фигура.
Ну, конечно, это Никита! Не дождался ее и теперь возвращается в лагерь.
– Подожди! – крикнула девочка, уже почти добежав до медленно бредущего парня. Он поднял голову и равнодушно посмотрел на Татьяну. Это ее слегка смутило. По Белкиным рассказам, Никита видел ее, и не раз, поэтому должен был сразу узнать. – Я – Таня, – подсказала она.
– Привет, – в голосе парня слышалось недоверие.
Он был таким, каким его описала Татуся. Высокий, худой, сутуловатый, черные волосы коротко подстрижены, лицо чуть вытянуто. В тельняшке. И очень неразговорчив.
– Тебя ведь Никита зовут?
Тане Жабиной захотелось провалиться сквозь землю. Почему-то все шло не так, как должно было идти. А может, она ошиблась?
– Никита, – растерянно улыбнулся парень и уставился на Татьяну, ожидая объяснений. – А что?
– Познакомиться хотелось, – Таня заулыбалась в ответ. – Вот, познакомилась.
Никита зачем-то оглянулся, словно ожидал за своей спиной увидеть как минимум десяток людей. Но там не было никого. Только река, только деревья, только холмы. Он снова посмотрел на девчонку, и его лицо опять ничего не выражало, поэтому той пришлось заговорить первой:
– А мне про тебя Изабелла Огурцова рассказывала. Ты же на нее не будешь сердиться, что я тебя встретила? Это получилось совершенно случайно.
Она не понимала, что происходит. По всем законам жанра Никита должен уже радостно улыбаться и объяснять, почему сам не мог к ней подойти. Но он ничего этого не делал. Он просто стоял, еще больше ссутулившись, засунув руки в карманы джинсов, и исподлобья смотрел на собеседницу.
– Изабелла? – Теперь он смотрел с тревогой и жалостью. Такими взглядами обычно награждают маленьких детей или сильно больных стариков.
– Ну, Огурцова. – Таня заметила, что от волнения очень много жестикулирует и спрятала руки за спину. – Белка, – добавила она и снова заглянула в глаза собеседнику. Ничего нового в них не появилось. Скорее они стали снова равнодушными.