Хорошее утро, счастливое пророчество и помощь Серова сделали ее жизнь заметно веселее. Жаль только, Брыков не видел, как Сашка с тележкой под ее руководством повернул к их участку. То-то бы он взвился.
Когда мешок оказался на веранде, а Сашка, махнув рукой, исчез, Катюшина жизнь стала понемногу тускнеть. До вечера была еще уйма времени, и надо было как-то себя занять.
С террасы раздавалось громкое чавканье, а значит, ее ненаглядный старший брат Паша проснулся и ест…
Она вбежала на террасу.
Пашка, тощий высокий парень с буйными черными вихрами, в одних трусах стоял около стола и прямо из пакета пил молоко. Отрывался он от него только для того, чтобы откусить от батона, с аппетитным чавканьем прожевать кусок и снова припасть к пакету.
Катюша с ненавистью проследила, как в ненасытном Пашкином животе пропадает батон и литр молока.
– Лопнешь, – зло процедила она, глядя на уцелевшую пачку печенья и собираясь спрятать ее от наглого брата.
– Не успею, – отдуваясь, произнес брат. – Хочешь, фокус покажу?
– Хочу! – мрачно кивнула Катюша, готовая разоблачить любой фокус, показанный Пашкой.
– Тогда принеси песочку.
Катюша выскочила на улицу, заметалась между грядок, соображая, где тут можно найти песок и какой такой фокус из него получится.
В доме хлопнула дверь. Катюша расстроенно топнула ногой.
Как она опять могла попасться на эту уловку!
Конечно, никакого печенья на столе уже не было. Как не было противного Пашки, сбежавшего с добычей через окно.
Опять придется идти в магазин.
Черт, черт, черт! Денег-то у нее не осталось.
В сердцах Катюша пнула подвернувшийся под ноги мешок и собралась расстроиться. Но сделать это не успела.
На соседском участке заорал магнитофон.
Вася вернулся!
Прямо по грядкам Катюша помчалась к забору.
– Брыков! – крикнула она, стараясь перекрыть страдания тяжелого рока. – Вася!
Но, видимо, сила искусства была сильнее ее воплей. За забором никто не появился.
– Ладно. – Катюша зашагала по грядкам обратно. – Попросите вы у меня картошечки…
Она насыпала полную корзинку крепких коричневых клубней.
– Торговать идешь? – На губах у Пашки еще висели крошки от печенья.
– Сажать буду, – отрезала Катюша, выходя за калитку.
За пять ходок она перетаскала в рощицу половину мешка, сверху закидала картошку лапником.
Теперь осталось дождаться вечера.
– И как ты собираешься одеться?
Белка сидела на траве, томно подставив лицо солнечным лучам.
– Не знаю, – пожала плечами Катюша. Ее сейчас больше волновали свежие мозоли, образовавшиеся на ладонях после беготни с картошкой.
– А я, наверное, надену белые брюки и босоножки, – протянула Огурцова. – Это будет эффектно – ночь, темнота, костер, и я в белых брюках.