– Не веришь, значит! – снова встал на дыбы Руденко, – думаешь, завидую? – он сощурил глаза, – думаешь, я ваньку валяю? Да, для меня имеет значение, повысят ли меня в звании или нет – мне ж не платят таких гонораров!
В его голосе кипела обида и он замолчал, осознав, что с головой выдал себя. Яна не смотрела на него, она поставила джезву на огонь и взяла сигареты. Руденко с небывалой предупредительностью и поспешностью, словно хотел таким галантно-подобострастным жестом смыть неприятное впечатление от последней реплики, поднес ей зажигалку.
– У меня ангельское терпение, но и оно порой сходит на нет, – вздохнула Милославская, – врываешься ко мне домой с утра пораньше, начинаешь читать мне проповедь… Мне же в конце концов не пять лет!
– Ладно, замяли, – смущенно потупился Руденко, – рассказывай.
Яна рассказала о своем видении, о «Мадриде», о передаче дискеты Пронину, о том, как наколов Антона, Ваксмахер, завладел дискетой, о своем преследовании Ваксмахера, об инциденте на дороге, о пожаре, о бандитах, о разговоре с Ваксмахером.
– Вот, значит, какой раскладец, – подытожил Руденко, употребив свое любимое выражение. – Что думаешь делать?
Яна молча сняла джезву с огня, разлила по чашкам ароматный дымящийся кофе.
– Хочу поболтать с Антоном, с его папашей. У меня к тебе маленькая просьба, ты не мог бы дать мне на время эту дискету?..
Яна выдержала изумленно-сердитый взгляд лейтенанта, которым тот хотел пригвоздить ее к стене.
– Что опять задумала? – подозрительно спросил он.
– Слушай, распорядись, чтобы сделали распечтку с дискеты, – вкрадчиво улыбнулась Яна, – мне даже сама дискета не нужна.
– Зачем тебе? – насупился Руденко.
– Сделай и все, я ведь не Бог весть о чем тебя прошу! – с ноткой раздражения в голосе сказала Яна.
– Эта дискета, между прочим, вещдок, – с апломбом произнес лейтенант. – Я должен знать, что ты задумала, иначе не получишь распечатку!
Твердый голос лейтенанта подействовал на Яну, как того Руденко и хотел.
– Я хочу использовать ее как приманку, – Яна задумчиво курила, – как посул, вернее будет сказать. Предложу Засурскому-старшему для начала, потом Засурскому-младшему.
– В обмен на что? – заинтересовался Руденко.
– На информацию об убийстве, – улыбнулась Яна.
– Гениально! – с издевкой воскликнул Руденко. – За какую информацию человек сознается в убийстве?
Три Семерки издал судорожный смешок. Потом по-медвежьи покачал головой, как бы говоря: незрелая ты еще, Милославская, наивная девчонка.
– Галкину убил кто-то из них, – раздумчиво заговорила Яна, – значит, кто-то один невиновен. И оба они заинтересованы в дискете, значит тот, кто не убивал Галкину, может снабдить меня, возможно, какими-то важными сведениями.