– Допустим, – выжидательно смотрела на него Яна, словно хотела до конца исчерпать свое терпение.
– Ну так как? – тут Засурский заставил себя улыбнуться вполне благосклонно.
– А если я не приму вашего предложения? – капризным тоном спросила Яна, – если скажу, что у меня другие планы?
– Бросьте, – издал он издевательский смешок, – кто в наше хлопотное время отказывается от денег?
– Я отказываюсь, вернее, вы опоздали, я уже получила аванс и намерена его отработать, – спокойно сказала Яна, глядя в лицо Засурскому.
– И кто же вас нанял? – с наигранно равнодушным видом поинтересовался он.
– А вам какое дело? – Яну все больше раздражал этот слишком высоко себя ставящий богач.
– Я даю вам три тысячи, – сделал он упор на «три», отчего это числительное получилось у него по-французски раскатистым и каким-то гневным, – а вы мне здесь ваньку валяете!
Засурский, видно, тоже начал терять терпение.
– Я не хочу огласки, понимаете? – грозно блеснули его темные глаза, – Галкина работала в моем казино, информация может просочиться в газеты, на телевидение.
– Она и так просочится, – меланхолично улыбнулась Яна.
– Смотря как ее подадут, – надменно взглянул на нее Засурский, – вы своими неадекватными действиями можете все испортить.
– Ваш сын и Женя Галкина…
– Замолчите! – неожиданно закричал Засурский. – Это вас не касается!
– Касается, коль скоро я расследую смерть девушки, – горячо возразила Яна.
Возразила, а про себя подумала: нет, так дело не пойдет, этак мы ни о чем не договоримся. Показания Засурского ей были бы как никогда кстати, ведь он знал Галкину, его сын был ее бой-френдом. Если он сейчас вконец на нее обозлится, она навсегда потеряет его в качестве лица, способного снабдить ее нужной информацией. Яна незаметно, пока Засурский смотрел в окно, достала из сумочки карты, выбрала «Внушение» и, накрыв ее ладонью, влажной от волнения и горячей, сосредоточилась на на эмоции, которую хотела заставить испытать Засурского.
Он сейчас уязвим, – нашептывал ей внутренний голос, ибо впал в гнев и ярость, ибо говорит о вещах, в которых кровно заинтересован.
– Может, ваш сын…
– Я не хочу, чтобы мое грязное белье полоскала желтая пресса, понятно вам? Чтобы мусолили имя моего сына! Я изначально был против этого союза. Это была блажь, блажь, блажь, – с неистовым ожесточением повторял он, – и ничего больше! А мне теперь расхлебывать!
– Я вас понимаю, но пойти у вас на поводу не могу, – с горечью сказала Яна, – и потом, в том, с какой готовностью вы мне предлагаете деньги ни за что, есть что-то подозрительное.