Лицо его приняло суровое выражение. Глаза бегали, мыщцы застыли от напряжения.
– Шесть тысяч, – прошипел он, поднимая угрожающе-нетерпеливый взгляд на Яну.
– Я же сказала, что нет, – снисходительно улыбнулась Яна, – дело не в деньгах, а в принципах. Яков Григорьевич, где вы были в воскресенье вечером, между шестью и десятью часами? Это длинный промежуток, но попробйте все-таки вспомнить.
– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – презрительно поджал он губы, которые в силу этого движения едва не исчезли – таким на удивление тонким был его рот, – вы не из милиции. Если меня спросят, я отвечу. Но не вам.
– И вы скажете милиции, что предлагали мне деньги, чтобы бы я прекратила расследование? – Яна бросила на Засурского хитрый провоцирующий взгляд.
– Вы ничего не можете доказать, – нахальная усмешка тронула его поджатые губы, – и не смотрите на меня так!
– Я не обвиняю вас ни в чем, – непринужденно улыбнулась Яна, – я лишь хочу разобраться в этой истории. Вы хотели бы, выражаясь словами Жени, входить в жизнь других людей, как испанский гранд входит в собор. И потому малейшее несогласие с вами или настойчивость рассматриваете как покушениие на свое достоинство. Но ведь могут быть обстоятельства…
– Довольно! – поднял в протестующем жесте руку Засурский, – знать ничего не желаю! Нечего мне читать проповедь! У меня больше нет повода вас задерживать.
Он отвернулся, полный негодования и досады. Яна медленно поднялась с кресла.
– Жаль, – сказала она, – вы могли бы помочь расследованию, но не хотите, тем самым заставляя меня подозревать вас. В квартире у Жени все было перевернуто вверх дном. Возможно, она украла у вас что-то, и вы…
– Хватит! – взревел Засурский, сделав резкий жест рукой.
Яна была уже у двери. И практически столкнулась с высоким худощавым брюнетом, входящим в кабинет.
– Простите, – инстинктивно отшатнулся он, придержав Яну за локти, – вы не ударились?
– Нет, спасибо, – Яна приветливо улыбнулась.
Брюнет, чьи густые волнистые волосы у висков были уже основательно прихвачены сединой, придававшей им пепельно-мглистый оттенок, хитро улыбнулся в ответ. У него были внимательные глаза-буравы серого цвета, изломанные, красивого рисунка брови, правильный длинноватый нос и тонкие губы. Острый, приподнято-закругленный подбородок напоминал восточную туфлю.
– До свидания, – усмешкой Дож Жуана проводил он Яну.
Она ограничилась слабым кивком.
– Что еще? – недовольно буркнул вошедшему Засурский – Яна услышала эту реплику из неприкрытой двери.