Несмотря на то, что обеденный сон восстановил силы Милославской, после этого сеанса она опять почувствовала неимоверную усталость. Сердце билось сильнее обычного, но вместе с тем какая-то слабость растекалась по жилам. Подходило время ужина, и пустой желудок давал о себе знать громким непрерывным урчанием.
– Хорошо тебе, – протянула Яна, гладя на дремлющую Джемму, – наелась, а меня вот и покормить некому.
Собака приоткрыла один глаз и непонятливо посмотрела на хозяйку. Минутой позже, уловив краем уха какой-то неслышимый пока человеку звук, Джемма поднялась на лапы и гавкнула на дверь.
– Ну что ты? – успокаивающе произнесла Милославская.
– Гав! – настаивала собака.
Через некоторое время на самом деле с улицы послышалось гуденье мотора какой-то легковушки. Судя по звукам, она сначала снизила скорость, а потом и вовсе остановилась, прямо возле дома Яны.
С трудом преодолевая бессилие, Милославская медленно зашагала к окну, из которого хорошо было видно площадку, простиравшуюся перед воротами. Слегка отодвинув рукой практически непрозрачный тюль, Яна наклонилась к стеклу и увидела у ворот знакомые «Жигули».
– Спокойно, Джемма, Три Семерки пожаловал, – гадалка направилась к двери.
Три Семерки – прозвище одного из старинных Яниных приятелей, Семена Семеновича Руденко. Кличка досталась ему в качестве вознаграждения за пристрастие к одноименному портвейну. Между Милославской и Руденко царили теплые дружеские отношения, хотя встречались они нечасто и в основном по работе. Яна, расследуя то или иное дело, порой была вынуждена обращаться за помощью к представителям органов милиции, каковым и являлся Семен Семеныч. В силу своего характера он до сих пор не мог подняться по служебной лестнице выше старшего лейтенанта, хотя и работал добросовестно.
Руденко, конечно, не всегда горел желанием сотрудничать с Яной, иронически относясь к ее гаданию. Она могла предсказать, что там-то и там находится труп, а он не верил до тех пор, пока лично не убеждался в этом. Однако и после обнаружения покойника искал «земные» причины для объяснения случившегося. Тем не менее, по какой-то ему самому неизвестной причине или просто из чувства признательности по отношению к Милославской, Семен Семеныч довольно часто рисковал лишиться работы, следуя указаниям подруги.
– Заходи, там открыто, – крикнула Яна, после того как Руденко постучал железной щеколдой калитки.
– Кто в гости ходит по утрам, тот поступает мудро, а кто по вечерам, тот ваще крутой! – начал, как всегда, с шуток Три Семерки.
– Ваще-то, – передразнила его Милославская, – ты не совсем вовремя.