Отметив, что смог озадачить собеседника столь неожиданным вопросом, Ираклий мысленно улыбнулся и усилил нажим:
— Ведомо ли тебе, волхв, что народ сей малый богами проклят и за черную душу свою права на землю лишен? Правили они в землях израилевых — и нет их там ныне, а земля та разорена начисто. Правили они в землях хазарских — и нет их там ныне, земля та разорена начисто. Сейчас они на Руси править собираются — а потому тревожно базилевсу, что любовью к племени русскому пропитан, за будущее ваше, за покой и благополучие. Ведомо нам, племя иудейское, кроме себя, никого за людей не считает, всех прочих обзывает гоями и законом своим грабить, убивать и притеснять всячески дозволяет невозбранно. Вывели ужо своего родича иудеи на стол русский, получили власть и силу. Пойдет скоро плач по земле вашей, польется кровь люда простого, станут детишки маленькие одной лебедой да корой ивовой питаться, а каждую монетку добытую хозяевам иудейским нести, дабы им еще хоть день пожить позволили. И сгинет Русь, как Израиль, как Хазария сгинули, а иудеи дальше пойдут, на иные страны, ако вши ядовитые переползут…
— Не может быть такого! — оборвал монаха Будимир. — Упредили бы боги наших волхвов о беде такой страшной!
— А может, и упреждали боги-то, — тихо и вкрадчиво, как бы в задумчивости, произнес Ираклий. — Да токмо до люда простого волхвы этого упреждения не донесли… Сам сказывал: слово князя первейшее. А он правитель иудейский. Да и золото многим рты затыкало, волхв. Иудеи умеют пользоваться золотом. Оно — единственное оружие, у судьбы ими украденное. Волхвов старших князь с иудеями умолкнуть заставили, а смертным простым как истину узнать? Подумай сам, волхв: разве не Владимир был изгнан братьями своими? Разве не вернулся он во главе с дружинами варяжскими? Разве сейчас не держит он при себе их же? Откуда у изгнанника золото взялось на рати немалые из северных наемников? Кто братьев его перед этим в мир мертвых отправил? Это их рука, рука иудейская! Народ богоизгнанный лапу свою дьявольскую над Русью простирает, над богатствами и детями ее.
— Я тебе не верю!
— А разве я прошу верить мне? — удивился, отступая, монах. — Спроси своего бога. И если я прав, Перун обязательно пошлет тебе знамение. Спроси своего бога, спроси…
Ираклий отступил, поклонился и направился к выходу из капища.
Вернувшись домой, священник открыл сундук, схватил свиток и принялся торопливо проматывать его:
— Перун! Перун, бог грозы… По воле Сварога карает отступников… Волей богов чинит суд княжеский… Нет, суд над князьями… Судит князей, карает их за обман и клятвопреступление… Сын Сварога, его слуга и оружие… Неплохо, неплохо… Бог мелкий и малопочитаемый, однако же через него можно выразить волю богов верховных, до которых меня никто не допустит… И волхв молод, горяч, наивен… Да, это будет очень удобным вариантом. Молнии, молнии… Чему учат нас древние в отношении молний?