– Вы хорошо встретились? – спросила Вероника.
Он замялся:
– Да... знаешь ли... я все простил... да, собственно говоря, что прощать? ...У меня сейчас как-то... знаешь ли, Вероника... перевернулась, перепуталась вся шкала ценностей...
Она кивнула:
– Это война. Она нас всех перевернула, даже больше, чем лагеря... Вот. А знаешь ли, Вадим, мы с Никитой нехорошо встретились...
– Я знаю, – сказал он.
– Откуда?! – вскричала она, и по этому вырвавшемуся, будто от ожога, крику он понял, что эта тема для нее сейчас самая главная в жизни, по сути дела, единственная тема ее нынешней жизни, а внутри этой темы есть еще одна подтема или сверхтема, и вот она-то и заключается в крике «Откуда?!»: откуда и кем распространяется информация.
Он пожал плечами:
– Ниоткуда. Просто понял по твоим и его интонациям.
– Ты видишься с Никитой... часто? – Рука ее торопилась опустошить бутылку «Еревана».
Он не успел ответить: в глубине квартиры послышался стук двери и четкие шаги.
– Борис! – воскликнула она и побежала встречать сына.
Вадим медленно последовал за ней. По дороге успел оглядеть себя в зеркале. Кажется, все в порядке, никакие завязочки не высовываются.
Семнадцатилетний Борис IV был одет в новенький флотский бушлат. Коротко остриженные мокрые волосы были разделены на аккуратнейший пробор. Все мышцы лица четко сосредоточены, видимо, для выражения недавно усвоенной мины полнейшей и окончательной серьезности.
– Ну, Борис, посмотри! Узнаешь дядю Вадима? – каким-то откровенно игровым, притворным тоном, как будто ей было просто-напросто противно играть роль мамаши такого взрослого парня, спросила Вероника.
– К сожалению, нет, – очень серьезно ответил Борис IV и очень серьезно и вежливо кивнул боевому полковнику с желтой нашивкой тяжелого ранения.
– А ведь они с твоим папочкой вместе... еще в Гражданскую... вместе кавалерствовали... то есть, я хочу сказать, вместе «на рысях, на большие дела» ходили! – продолжала веселиться Вероника.
Мальчик еле заметно поморщился на пьяноватые интонации в голосе матери. Вадим протянул ему руку:
– Я очень рад тебя видеть, Боря, таким, уже почти взрослым.
Они пожали друг другу руки.
– Я тоже очень рад, – сказал Борис IV. – Теперь я понимаю, вы Вуйнович. Простите, что сразу не узнал, – он открыл дверь своей комнаты, – простите.
– Почему у тебя волосы мокрые?! – крикнула вслед Вероника. – Почему ты не надеваешь шапку?
Ничего не ответив матери, мальчик закрыл за собой дверь.
– Ходит в кружок самбо, – сказала Вероника. – Ты знаешь, я дрожу от страха за него. Видишь, какой серьезный? По-моему, он решил бросить школу и уйти на фронт.