– Я знаю, вы не могли не влюбиться в Ленку. В нее, как и в вас, все всегда влюбляются, а в меня почему-то нет… – продолжила Инна без всякой обиды на судьбу. – Один только муж…
Как только она упомянула мужа, и без того слабая улыбка Альберта погасла.
– Вашего мужа зовут Евгением Антоновым. Так ведь? – решил уточнить он.
– Да… Женей… Он оказался единственным, кто обратил на меня внимание.
– Вы поженились в 1989 году?
– Да… А вы откуда знаете? – удивилась Инна.
– Нетрудно сосчитать. Мы с Леной были у вас на семнадцатилетии со дня вашего бракосочетания.
– Точно, – опять рассмеялась она. – Как же я глупа…
– Вы были сильно влюблены друг в друга? – спросил Берт.
Инна удивленно приподняла брови.
– Не понимаю… Зачем вы об этом спрашиваете?
– Ну… вы говорили, что совершенно неопытны… вот я и спросил…
– Не знаю… То есть это я теперь не знаю. Тогда я была убеждена, что сильно. Наверно, сильно и была.
– А он?
– А он? – лицо Инны вдруг стало злым. – Вы хотите правду? Пожалуйста! Я и так уже совершенно обнажилась перед вами. Фигурально, конечно, потому что вы не захотите, чтобы по-настоящему… Так вот… Антонов сразу влюбился в Ленку и мучился со мной все семнадцать лет. – Она посмотрела ему в глаза и закончила: – Так-то вот, а вы говорите, что все знаете в этой жизни…
Инна схватилась руками за ворот джемпера, зачем-то пытаясь таким образом прикрыть излишне обнажившуюся грудь, и сказала:
– Ну ладно… Я, пожалуй, пойду, извините… Сегодня не мой день, да и, похоже, вся жизнь… не моя…
Она встала с диванчика и натужно улыбнулась.
– Подождите, я отвезу вас, – сказал Берт.
– О-о-о! Не стоит беспокоиться, – отозвалась Инна, поднялась с дивана, шагнула в сторону выхода и непроизвольно вскрикнула: так больно впился в пятку бортик туфли, смяв в сторону от болячки полоску пластыря.
– Придется все-таки побеспокоиться, – улыбнулся Альберт, поднял трубку какого-то необычного аппарата, висевшего на стене, и попросил:
– Виктор Иваныч! Подгоните, пожалуйста, мою машину к подъезду. Да-да! Туда, где парадный вход…
Между двумя стеклянными дверями подъезда выяснилось, что дальше Инна уже совсем не может идти. На кирпичной сетке колготок опять выступила кровь. Инна сняла туфлю, чтобы расправить пластырь, а заново сунуть ногу в обувь так и не смогла.
– Давайте вернемся! – предложил Берт. – Вам сделают перевязку! Там у нас есть что-то вроде маленького медпункта.
Инна подняла на него полные слез глаза и прошептала:
– Умоляю… домой… С меня, пожалуй, на сегодня хватит уже… А нога – пустяки; заживет…
Соколовский пожал плечами, а потом подхватил ее на руки и понес к машине. Инне ничего не оставалось делать, как обхватить Берта за шею и спрятать лицо на его груди. Она вдыхала запах его одежды и думала о том, что кое-что ей все-таки удалось сегодня урвать. Возле машины Соколовского Инна повернула голову на громкие женские возгласы. На изящной кованой изгороди, опоясывающей территорию, на которой высился элитный дом, как воробьи на проводах, сидели юные девушки, вразнобой переговаривались на разные голоса и вызывающе хохотали.