(Аплодисменты.)
Это первый вариант. И второй вариант. Происходит голосование среди тех претендентов на эту должность, скажем, которые уже выдвигались и которые уже голосовались, и по результатам вот этого нового голосования решается вопрос о представительстве.
На мой взгляд, наиболее верной является первая процедура. И если бы мы удовлетворили безусловный самоотвод товарища Казанника, то следующим депутатом должен стать тот, кто набрал следующее количество голосов, в данном случае – безальтернативно. Но для принятия такого решения необходимо голосование Съезда, потому что, еще раз повторяю, в нашем законодательстве ни та, ни другая процедура не предусмотрена. Поэтому нам нужно вначале решить, по какому варианту мы пойдем…»
«Я не очень большой юрист», – скромно замечает Горбачев. Хотя, полагаю, даже объема знаний, полученных им три десятка лет назад на юрфаке МГУ, вполне достаточно, чтобы сломать этот, задуманный ельцинистами сценарий.
Генсек контролировал не менее двух третей депутатского корпуса. То есть, начни он голосование заново, Ельцин остался бы далеко на обочине.
Но Горбачев на это не идет. Он, вообще, ведет себя странно. Там, где не нужно, проявляет бессмысленную жесткость, создавая Ельцину ореол мученика. А там, где твердость как раз требуется, растекается, точно кисель на тарелке.
Сначала – позволяет Ельцину войти в Совет Национальностей. Потом – избраться председателем Комитета по строительству и архитектуре, что автоматически вводило его в президиум Верховного Совета.
Если это называется политическим противостоянием, тогда я вообще ничего не понимаю в политике.
Но у Бориса Николаевича, как всегда, наготове своя, оригинальная версия. Оказывается, Горбачев специально поставил его на Комитет, дабы «утопить… в ворохе бумаг, запросов».
«Ведь у комитета нет ни штатов, ни средств, он голенький, как новорожденный ребенок, – плачется Ельцин в интервью, увидевшем свет зимой 1989 года. – Наверху как раз на это и рассчитывали. В жуткой текучке, в коловращении проблем, когда уж Ельцину заниматься политикой».
И дальше:
«Я просил Горбачева не назначать меня председателем этого комитета, то есть не рекомендовать. Однако он явочным порядком вынес этот вопрос на обсуждение ВС».
Вы подумайте, какая бессердечность! У генсека – ни стыда, ни совести…
А ведь Ельцин уже показывает зубы. Если прежде личности генсека он демонстративно не касался, а к 7 ноября даже прислал Горбачеву поздравительную телеграмму с пожеланием «полного осуществления в нашей стране того, о чем думал и мечтал Ленин», то теперь картина резко меняется.