– Боже! Я, кажется, выпил немножко лишнего, – признался он, повалившись на кровать. – Но не важно. Надо заниматься делом.
Он расстегнул свою шелковую пижаму и, к ее изумлению, начал, стиснув яйца одной рукой, массировать член другой.
Даже сейчас память возбудила ее. А тогда она беспокойно двигалась, опуская свою ночную рубашку и обнажая грудь, лаская себя, причем ее пальцы дрожали при каждом соприкосновении, трогая свои соски, так что они поднялись и стали твердыми. Загадочная и тревожащая боль ощущалась между ног. Она взглянула на член Чарльза. Он оттягивал на нем кожу так, что из складок долгой плоти появлялась округлая головка, которая увеличивалась, краснела и пульсировала. Для нее было очевидным, что он сосредоточился на том, чтобы заставить свой орган увеличиться. Ей хотелось взять его руками, прикоснуться к нему губами, ласкать его, сосать его. Ее соски торчали, ее трепещущая вульва вся истекала соками. Ее голова кружилась от фантастических желаний: ей хотелось, чтобы он тоже сосал ее, чтобы он ласкал ее промежность, которая настойчиво болела, чтобы его пальцы и губы прикасались к соскам. Она хотела ощущать его руки везде, в самых потаенных местах ее тела.
– Чарльз, – выдохнула, почти простонала она и потянулась к нему. Ее руки коснулись кончика его члена, и она почувствовала, как он напряжен и подрагивает.
Не давая ей насладиться этим ощущением и не заботясь о том, чтобы подготовить ее так, как она того хотела, он просто повалил ее на спину, коленями раздвинул ей ноги и, напрягшись, вставил в нее член. Она очень живо запомнила, что было больно. Удовольствие куда-то исчезло, и его место заняла боль, которую она ощущала все время, пока он трудился над ней. Слишком возбужденный манипуляциями со своим инструментом, он кончил почти сразу же и тяжело повалился на нее. И тогда и сейчас она ненавидела его и само воспоминание о нем. Он повернулся на бок и немедленно уснул. И не только уснул, а, довершая обиду, захрапел. Сейчас, как и той ночью в Честере, желание Хизер остыло. Чувство обиды было острым – смешивались разочарование, неудовлетворенное желание, негодование, злость. Так был заложен принцип их совместной жизни.
– Я ни разу не была удовлетворена, – бормотала она, поднимаясь, направляясь в ванную комнату своей спальни и включая душ. – И не думаю, что я смогу быть. Я фригидна. Мужчины говорили мне об этом до моей встречи с Чарльзом, и, наверное, это правда, так как я никогда не испытывала удовольствия от секса с ним, сама с собой, да и ни с кем другим. – Очень этим озабоченная, она искала ответ в книгах, дававших разные советы по пробуждению женской чувственности. Мастурбация была самым излюбленным из них, но каждый раз, когда она пыталась этим заниматься, ей вспоминался строгий голос ее матери, звучавший, когда она были еще ребенком и проявляла повышенный интерес к своим половым органам. Как-то однажды мать застала ее со спущенными трусиками, изучавшую свою меленькую безволосую щель, и сказала: «Не трогай себя там, Хизер. Это плохо. Хорошие девочки никогда не играют с собой».