Зная, что Макс страшно злится, когда затрагиваются семейные интересы, Лью согласился и выслушал очередное авантюрное предложение отца.
– Салон красоты, вот что! – сказал Макс, смущенно улыбнувшись. – Я купил его для Джоанны в подарок.
«Салон красоты» оказался шикарной парикмахерской на 57-й улице между Пятой и Шестой Авеню, принадлежавшей Уильяму Фергюсону, который раньше был художественным директором у самого Видала Сассуна. Макс посетовал как-то, что Джоанна тратит массу времени и денег у Уильяма.
– Тогда купи этот салон, – ответила Джоанна.
– Почему бы нет? – сказал Макс, узнав, как много можно заработать в парикмахерском деле. Уильям работал шесть дней в неделю, запись к нему была на восемь недель вперед, и он брал за каждую прическу пятьдесят долларов.
Когда Лью раздумывал о новом счастье отца, он подвергал опасности свое чувство сыновней привязанности. Макс процветал, был более неуемным, чем прежде. Он получал все удовольствия от жизни. А Лью все оставался преданным сыном и верным мужем.
Был ли он слишком консервативен? Слишком прямолинеен? Боялся рисковать? Но почему? Во имя чего? Ради «прекрасного» брака, холодного равнодушия с редкими вспышками страсти? Лью был готов позвонить Элен, поддаться искушению…
Но тут он вспоминал о матери, об Эсме, которая потерянно бродила по огромному дому в Локаст Велли, прикладывалась к бутылочке и плакала долгими вечерами после ухода Макса. Макс был уверен, что Эсме преодолеет себя и выйдет из этого тяжелого состояния, но Лью не был так оптимистичен.
Лью предложил ей отправиться в круиз, но она отказалась. Он посоветовал ей продать огромный, неуютный дом со всеми его закоулками памяти и начать новую жизнь в другом месте, но она отвергла и это предложение. Лью уговаривал ее обновить гардероб, но она сказала, что ее не интересует одежда. Для кого одеваться?
Лью покупал ей билеты в театр, брал ее на балетные спектакли, возил ее в Пеконик на конец недели, делал все возможное, чтобы развлечь, отвлечь ее от горьких мыслей. Ничего не помогало.
Эсме даже через два года после развода сидела в спальне, тянула шерри и плакала. Лью боялся, что она покончит с собой, наложит на себя руки.
Когда он думал о матери, он вспоминал Рини; когда он думал о матери, он осуждал эгоизм отца; когда думал о Рини, обвинял себя в эгоизме и – убирал руку от телефона.
Лью разрывали сомнения, он надеялся на чудо, мечтал о несбыточном. Он хотел бы продолжать связь с Элен без чувства вины, ответственности, без последствий. Это и было бы чудом. Он думал, что если бы был терпеливым, упорным, настойчивым, то чудо бы свершилось. Так или иначе.