Все еще смеясь, она согласилась:
– Хорошо, хорошо.
– Нет, ты скажи.
Она сделала глубокий вдох.
– У меня болит попка.
Ной шлепнул ее. Она снова попробовала вырваться, но Ной удержал ее.
– Ной!
– У меня вся ночь впереди, Грейс, – он положил руку между ее ног. – И знаешь, кажется, мне это нравится.
– Я знаю, что тебе это нравится! – она снова оглянулась на него. – Я чувствую твой член животом.
Ной усмехнулся.
– Ну, Грейс, это началось еще в того момента, как я проснулся и увидел, как ты свернулась около меня калачиком. Ты была горячая и влажная.
Она замерла и молча внимала его прикосновениям. Потом спросила:
– Ты действительно думаешь, что я сексуальная?
Харпер повернул ее и сжал в руках. Он нежно поцеловал в губы, откинул длинные волосы.
– Грейс, не то слово! ты настолько сексуальная, что я едва могу контролировать себя, когда нахожусь около тебя.
Дженкинс задрожала. Ее сердце билось так сильно, что казалось вот-вот выскочит из груди. Она потянула Ноя на постель, легла сверху и медленно двигаясь, стала целовать его всего. Ее прекрасные губы сводили Харпера с ума. Ной забыл обо всем, кроме всепоглощающего чувства удовольствия, которое она давала ему.
Через несколько минут, когда Грейс опустилась к его бедрам и мягко, но уверенно вобрала его губами в себя, она послушно прошептала:
– У меня замечательная попка.
Ной застонал от удовольствия.
Когда Ной проснулся, солнце ярко светило через открытые занавески. Он повернулся на бок и увидел, что постель была пуста, и простыня хранила лишь очертания тела Грейс.
Он потянулся и раскинул руки на подушке. Харпер был разочарован, но не расстроен, ведь его разбудила смесь аромата кофе и бекона, проникавшая в комнату. Дженкинс готовила завтрак.
Ной был полон умиротворения и удовольствия. Улыбаясь, он сладко потянулся. К его удивлению, во всем теле чувствовалась боль. Можно было только представить, что чувствовала сегодня Грейс. Определенно она должна чувствовать себя еще хуже, особенно ее интимное место. Он помнил, как ее ноги лежали на его плечах и он глубоко входил в нее, ощущая себя частью ее. Столь же отчетливо ему вспоминались ее нежные прикосновения, хотя иногда не такие уж и нежные. Они оба были неутомимы.
Ной взглянул на ночной столик, где лежали пустые серебристые упаковки от презервативов. Он застонал, прижал ладонь к лицу и рассмеялся. Боже, он принес вчера с собой полдюжины презервативов, и они использовали их все до единого. Харпер всегда считал себя сексуальным мужчиной, но никогда еще он не был столь невоздержан. Рядом с Грейс он чувствовал себя всемогущим. Шесть раз! Это было и много, и мало. Казалось, что Грейс была секс-машиной. Кто бы мог подумать?