Как назло ее машина сломалась в трех кварталах от дома Ноя, и в довершение ко всему пошел дождь. Не будь она настолько полна столько гневом, можно было вызвать такси. Но Грейс была слишком возбуждена и простучала каблучками весь путь, не обращая внимания на дождь. Разумеется, она вымокла до нитки, но даже это не остудило ее гнев. Действительно, стоило ей уехать на неделю по поручению Агаты, как дела в «семье» (выражение Агаты) пошли из рук вон плохо. Не будь она так преданна Агате, ей было бы наплевать, что происходит с внуками Агаты. Во-первых, Грейс пунктуальна, как любой выпускник престижного колледжа. Во-вторых, испытывала гордость за себя, за то, что ведет такое сложное хозяйство, как «семья». И ей действительно было чем гордиться: Агата ей безраздельно доверяла, и Грейс вела все ее дела. В сферу ее деятельности попали и внуки Агаты. В настоящий момент она чувствовала, что уберечь Ноя от неправильных поступков – ее моральный долг. К этой проблеме Грейс подходила, как к любой другой, возникающей в ее карьере. Известно, чем это кончается для неопытных девиц.
Как всегда Агата не удосужилась вникнуть в суть вещей. Можно было списать это на старость, но Грейс знала, что семидесятичетырехлетняя Агата не так проста, как кажется. Уж она-то понимала, что толкает молодых людей в постель к девицам, подобным Кларе. Но если ты глуп, то так тому и быть. Не суйся туда, где тебе не место. Грейс не исключала, что Ноя используют вслепую, чтобы подобраться к Агате, у которой были большие деньги. И она была намерена твердо стоять на страже интересов Агаты. Вот почему она возмущена историей с Ноем и Кларой. Последнюю, разумеется, она ни в грош не ставила. Грейс готова была выложить все, что она думала о Кларе.
Грейс так расчувствовалась, что на ее ресницах повисли слезы. Впрочем, их трудно было отличить от дождевых капель. Она знала за собой эту нехорошую привычку всплакнуть и считала, что должна изжить в себе этот недостаток. Хорошо еще, что Агата не видит ее в таком состоянии. Лучше себя контролировать и не выказывать своих эмоций.
Грейс распахнула дверь, влетела в вестибюль и едва не упала, поскользнувшись на мраморном полу. Если бы не Грэхем, швейцар, успевший в последний момент подхватить ее под руку, она бы точно растянулась на полу.
– Осторожно… – самой себе сказала Грейс и профессионально улыбнулась Грэхему.
Свою улыбку она репетировала перед зеркалом. Лозунг: «Улыбайся, даже когда тебе тяжело» давался ей просто.
Грэхем не сразу узнал ее. Мокрые пряди закрывали лицо Грейс, промокшая блузка явила миру ее прелести. К счастью, Грейс носила нижнее белье. Когда старый швейцар узнал в ней секретаря Агаты, в его глазах появилось почтение.