Сидельников: — Да.
Фунт: — Ладно. На, закури.
Каптерка. На столе водка, хлеб, тушенка. На полу, в куче бушлатов, валяется пьяный майор Минаев. Сидельников трясет его за плечо:
— Товарищ майор! Я улетаю. Товарищ майор! В отпуск я, товарищ майор…
Минаев не просыпается, мычит что-то невнятное.
Сидельников: — Товарищ майор!
Майор не просыпается. Тогда Сидельников снимает с него портупею и надевает её вместо своего солдатского ремня, затем меняет свою кепку на офицерскую. Смотрит на берцы на ногах майора, примеряет к своим кирзачам. Малы. Потом подходит к столу, наклоняется, поднимает валяющийся на полу автомат и прислоняет его к стенке, наливает водки в стакан, выпивает, закусывает тушенкой. Затем выходит.
Полк. Пустой плац, трибуна. Около трибуны стоит забытый барабан. Сидельников смотрит на него. За кадром звучит марш «Прощание славянки», топот марширующих рот. Заводятся винты вертолета. Потом звуки стрельбы, крики: «Чехи! Чехи! Ложись!», кричит раненный, стрельба, разрывы, бьет пулемет…
За кадром: Отец подарил мне жизнь дважды. Если бы он умер через двадцать минут, я умер бы через полчаса — при посадке в Ханкале вертушку расстреляли. Из девяноста шести человек осталось сорок два.
ЗТМ
Москва. Аэродром «Чкаловский». Сидельников выходит из самолета вместе с другими отпускниками — это все офицеры. Сидельников один солдат среди них единственный кому удалось улететь из этой мясорубки. Единственный живой. Остальных срочников выгружают из грузового люка в цинках. Выносят раненных.
Железнодорожная станция «Чкаловская». Сидельников покупает билет:
— До Москвы сколько? Дайте один.
К нему подходит солдат-контрактник, молодой парень:
— Земляк, из Чечни?
Сидельников: — Да.
Контрактник: — Слушай, зема, добавь немного, а? Денег нет совсем. А я отдам потом.
Сидельников с контрактником едут в электричке. Контрач перематывает грязную портянку, поставив ногу на скамью. Они едят перловку, пьют пиво, громко разговаривают. На них смотрят. Контрач закуривает.
Контрач: — Нас никого не отправляли оттуда, нам даже телеграммы запретили приносить, потому что все хотели улететь, а вертушек не было и никто не возвращался, а блокпосты надо было держать. Меня взводный посадил на вертушку, он меня силой впихнул в люк. Наверное, я последний солдат, который улетел из Грозного. Больше там в живых нет никого. Все трупами завалено, одни мертвые там остались, одни мертвые. Вот, смотри, это мой взвод. Вот это Андрюха, земеля мой. Он погиб. Череп осколком раскроило. А это Витька, он тоже погиб, подорвался на растяжке, а это Санька, и он погиб тоже… Подожди, я лучше покажу тебе тех, кто не погиб. Вот этот, его ранило, и эти двое. И еще вот этому оторвало кисть, он летел со мной вместе в одной вертушке из Ханкалы. И еще я. Остальные все погибли. А я живой. И ты живой. И мы едем домой. Ты веришь в это?