Но когда я увидел, что с этим Капельниковым сделали предыдущие визитеры…
Тридцатипятилетний бывший баскетболист, которого ввезли на инвалидном кресле, выглядел хуже, чем бывший супермен Кристофер Рифф после роковой катастрофы: согбенный скелет, шея в поддерживающем корсете, руки неестественно скрючены, – лицо в ожоговых пятнах, а ноги по щиколотки – культи. Впрочем, в Чечне я видел заложников, изуродованных и похуже, там похищенным детям могут каждую неделю отрубать палец за пальцем и посылать родителям до тех пор, пока те не пришлют выкуп…
– Битте! – нетерпеливо сказал мне один из моих австрийских «коллег», его, как он сказал, звали капитан Матиас Шнейдт. – Вы хотели говорить с герром Капельниковым. Говорите!
Но я еще молчал, рассматривая этого несчастного. Потом спросил:
– У вас есть семья?
Он покосился на австрийцев, те разрешительно кивнули, сказали по-немецки:
– Можете отвечать… – и ответили за него по-английски: – Есть. Жена и двое детей.
Но мне нужно было вызвать на разговор самого Капельникова, и я спросил у него:
– А когда это случилось?
– В марте… Двадцатого марта… – негромко и каким-то пустым голосом произнес он.
– Кто это сделал?
Он молчал.
– Вы их не помните?
– Нет… – Но он отвел глаза.
– И не знаете?
– Нет.
– Хотите, я вам напомню? Двое из них кавказцы, а один – узбек. Такой плотный, бритый наголо и с толстыми ляжками, которые при ходьбе цепляют друг друга…
Капельников закрыл глаза.
– Вспомнили?
Он поджал опаленные губы и покачал головой:
– Нет.
Матиас Шнейдт и его напарник смотрели на меня в изумлении. Я встал:
– Битте, коллеги. – Я посмотрел на часы. – Мне пора в Будапешт. Вы меня не подбросите на вокзал?
Итак, Харунов дождался, когда дело об убийстве Кожлаева закрыли, и тут же ринулся на Запад искать его миллионы. И не сам по себе, а с теми негласными компаньонами из чеченской ОПГ, которые владеют теперь Повольским банком развития. А Банников не полез ни в этот банк за своей долей, ни за деньгами. Кожлаева в западных банках. О чем это говорит? Скорее всего о том, что все наследство Кожлаева было еще загодя мирно поделено между ними: Банников получил российскую долю кожлаевского бизнеса, а Харунов и «банкиры» – банк и все, что смогли или смогут достать по банковским проводкам.
То есть я иду по их следам. Но там, где прошли чеченцы, русскому, как известно, делать нечего – кроме как считать фугасы, зарытые на каждом шагу. К тому же Харунов, как выяснил я на Петровке, личность незаурядная. Штангист, «авторитет», две ходки по «мокрым» статьям, кличка Не буди и репутация хитрого, волевого и безжалостного громилы с контактами не только в Чечне, но и в Саудовской Аравии, куда он регулярно летает «по бизнесу»…