Впрочем, не хочу вас пугать, а, наоборот, хочу сказать, что мое-то путешествие было самым что ни на есть замечательным: я «стал», как говорят американцы, на свою 80-ю дорогу, и куда бы ни зазывали меня постоянно возникающие над шестирядным шоссе зеленые указатели, в какие бы отели и рестораны ни соблазняли свернуть гигантские щиты рекламы, – я твердо держался ряда, над которым висела цифра «80», и наконец выбрался из перепутья узлов авторазвязки на эту 80-ю дорогу. И катил себе так, уже ни о чем не беспокоясь, а только наслаждаясь замечательной дорогой, зелеными просторами по обе ее стороны, солнцем над головой и музыкой и прохладой в кабине.
Ездить в Америке легко, и нога так и тянется прижать педаль газа, что все и делают. Хотя всюду висят знаки ограничения скорости «60 миль в час», все идут на скорости 80–90. И никто никого не подрезает, никто не садится тебе на хвост, никто не гудит, сгоняя с дороги, и не качает права – даже скучно ехать, ей-богу! То ли дело у нас дома – выезжая даже в соседнюю булочную, никогда не знаешь, доедешь ли живой…
Я катил по шоссе и думал о Кимберли. Ее пышные рыжие волосы, которые так и хочется пригладить… Ее зеленые глаза, полные губы, прозрачная кожа… Ее талия, которую так и хочется обнять… И конечно, ее бедра, крутые, как у виолончели… Как зовуще, притягивающе она стояла в ресторане «Windows of the World» на фоне умытого дождем окна! Наверное, она хотела, чтобы я подошел к ней. Конечно, хотела! А я – мудак! Но ничего, ничего, все еще впереди, старик! Мы еще сыграем на этой виолончели!
От предвкушения этой Кимберли, ее сочного, спелого тела и буйного рыжего темперамента я даже стиснул двумя руками баранку, и мощное, напряженное вожделение вошло в мои члены. О, как я сыграю на этой виолончели! Как стисну, надломлю и заставлю ее стонать, петь, вскрикивать от наслаждения, хватать открытым ртом мои пальцы и трясти этой рыжей копной волос из стороны в сторону…
Поворот на Ричборо возник так неожиданно, что я, резко крутанув баранку вправо, чуть не врезался в какую-то «тойоту». Громкий возмущенный гудок, испуганное лицо старушки за рулем, ее рот, распахнутый в однозначном «Fucking idiot!», и ее оскорбительно поднятый средний палец… – и я улетел в свой «экзит», сошел с основного шоссе на боковую дорогу.
Правда, никакого Ричборо тут не было. А было совершенно открытое и пустое, сколько видит глаз, поле, перекрещенное виадуком 80-го хайвея и какой-то дорогой местного калибра, проходящей под ним. На этом перекрестке стояла автозаправка «Shell». Я подъехал к ней, остановился у павильона-магазинчика. За стойкой оказался молодой худощавый индус с косичкой на затылке.