Короче, в день их прилета я переселился в подвал, точнее – в бэйсмент. И хотя здесь можно было включать музыку или до одури смотреть телевизор, должен признаться, что выдержать это испытание оказалось куда труднее, чем я предполагал. Причем днем, внутри дома, Банников обращался с Полиной с явным и даже демонстративным садизмом: «Ну, ты, каланча! Где мой завтрак?! Эй, циркуль, выключи эту кофемолку на хрен!» – словно мстил ей за то, что когда-то она зачала ребенка не от него, а от Кожлаева. У многих людей, знаете, вывернутая психика…
После завтрака – часов в двенадцать – Банников хозяйски садился в мою машину и уезжал на пляж Саус-Бич, на модную Линкольн-роуд – эдакий майамский Бродвей, а то и на острова Кий-Веста, знаменитые со времен Хемингуэя. Там, в экзотических кубинских и тайских ресторанах, он завтракал и обедал, на съемных яхтах уходил в море и летал на планере над Кий-Вестом. За деньги в Америке действительно можно даже из водопроводного крана пить газированную воду.
Возвращался он далеко за полночь и, как я понимаю, из самых крутых ночных клубов на Саус-Бич. Не знаю, почему он не брал там проституток и не истощал себя с ними в каком-нибудь отеле – может, от скупости, а может, из боязни подхватить здесь СПИД. Но факт есть факт: он приезжал, взвинченный и возбужденный до предела, бегом поднимался из гаража в спальню и, даже не приняв душ, набрасывался на Полину с силой и мощью недогулявшего быка.
Даже сквозь потолки первого этажа и своего бэйсмента я слышал остервенелый скрип их кровати и мощные, хлесткие, все учащающиеся удары тела Полины о стены…
Это Банников компенсировал сам себе выхолощенность своей спермы.
А затем долго, очень долго шумели там душ и вода в биде…
Да, оказалось, что замечательные американские дома с их комфортом, каминами, синтетическими ковровыми полами, системами общего кондиционирования, антипожарными дымоуловителями, биде и прочими достижениями этой последней стадии цивилизации – просто спичечные коробки, построенные не из кирпича и дерева, а из прессованной стружки и пенопласта. Звукопроводность такая, что мне просто некуда было деться от этих звуков, как ни глушил я их коньяком и Пуччини.
«Черт возьми, – мысленно орал я себе, кусая кулаки и принуждая себя к терпению, – а в чем, собственно, дело? Разве она не спала с ним раньше, до тебя? И разве она не спала с сотней других – тем же певцом молодежных хитов Надиром Залоевым или с каким-то козлом, который возил ее в Ниццу? А с Кожлаевым она не спала?»
Но по утрам, когда Полина спускалась на кухню и смотрела на меня своими изумленно-вопрошающими глазами, я чувствовал, что лучше бы мне провалиться сквозь пол и даже сквозь землю.