Еще через полтора часа, добравшись до этого поселка на «тойоте» Крашенинникова, мы нашли и улицу Мархлевского, и забор с воротами под цифрой «2». Правда, за воротами был слышен гомон детей, уже явно вышедших из грудного возраста. Я толкнул незапертую калитку и увидел пятнадцать детишек от трех до семи лет, гонявших сдутый мяч во дворе старого трехэтажного кирпичного дома. Хотя стоял апрель и было довольно тепло, градусов десять, я все-таки удивился, насколько легко эти дети одеты – в какие-то линялые рубашки, тапочки и стоптанные туфли на босу ногу. Впрочем, долго рассматривать их мне не пришлось – повернувшись на скрип калитки, они вдруг все бросились ко мне с криком:
– Папа пришел! Папа пришел!
И буквально облепили меня, ухватили за штанины.
– Это ко мне папа! Это за мной папа! Папа, возьми меня! Нет, это мой папа!..
Знаете, когда дюжина детей бросается на вас с криком «Мой папа!», у вас крыша слегка плывет. Потрясенный и растерянный, я стоял на месте, гадая, кто из этих мальков сын Полины, когда из калитки появился Крашенинников, припарковавший наконец свою машину, и часть детей тут же ринулась к нему, они и его ухватили за руки и ноги:
– Вот мой папа! Нет, это мой папочка!..
Тут с крыльца кирпичного дома тяжелой уткой сошла толстая пожилая нянька на распухших ногах, бесцеремонно отогнала от нас детей и махнула рукой внутрь дома:
– Заведующая там. Вы, поди, насчет усыновления?
Мы не стали с ней объясняться, пошли искать заведующую. В здании шел ремонт, двери детских палат и кухни были открыты настежь, в них гуляли сквозняк, запахи известки и масляных красок, а в коридоре на каждом шагу попадались стремянки и ведра с белилами. Но рабочих нигде не было – возможно, перерыв. С подсказки какой-то женщины в телогрейке мы поднялись на третий, уже отремонтированный этаж, где был кабинет заведующей. Здесь, в коридоре и в детских комнатах, была просто туча детей, человек двести.
– Почему они босые? – спросил я у заведующей чуть ли не вместо «здрасти».
– Потому что обуви нет, – просто сказала она. – На весь дом двадцать пар обуви, на прогулку по очереди выпускаем.
Она была плотно сбитой моложавой брюнеткой с цепким взглядом, «химией» на голове и золотыми кольцами на руках.
– Суховей? – сказала она. – Нет, такого у нас нет. Хотя я тут недавно, нужно посмотреть журналы усыновления. Но сейчас мне некогда, я должна канадцев встречать… – И она встала из-за стола, показывая, что вопрос закрыт.
– Минуточку! – сказал я жестко. – Сядьте! Канадцы подождут! Вы не поняли, что ли? Я из Москвы, из центрального аппарата ФСБ…