Я торопливо оглянулся. Мы уже дошли до отдела драматургии, помещавшегося в нише, в самом конце абонементного зала. Здесь никто не мог нас увидеть, даже если бы все стали смотреть в нашу сторону.
– Мне казалось, что вы и так собирались убежать со мной,- сказал я.- На субботу и воскресенье.
– Не понимаю, о чем вы говорите.- Всякий намек на кокетство сразу исчез из ее голоса.
– Вы сказали в воскресенье…
– Ах, вот оно что! Только потому, что тогда в реквизитной я позволила вам запечатлеть на моих губах разбавленный пивом поцелуй, вы уже вообразили, что дело в шляпе… Нет, дорогой мой. Самым решительным образом – нет.
– Зачем же вы тогда обещали?
Она псжала плечами.
– Мне показалось, что вам этого хочется. К тому же я совсем не уверена, что я вам что-нибудь обещала.
Желание вспыхнуло во мне одновременно со злобой. В воскресенье, когда я целовал ее, все, казалось, шло как нельзя лучше. Наконец-то, думал я, чувствуя, как ее тело, нежное и душистое, холеное, хорошо вымытое, а самое главное – стоящее много денег, льнет ко мне, наконец-то, думал я, у меня будет возлюбленная, которая не станет ни грызть сухарики во время объятий, ни плакать от стыда после.
Все это я мог иметь и в дафтонском «Локарно».
– Вы прирожденная кокетка, верно, моя радость? – сказал я ей.- И вас еще никто ни разу не побил?
– Я имею дело только с цивилизованными людьми,- сказала она холодно.
Я глубоко втянул воздух и перевел дыхание. Злиться было бесполезно.
– Успокойтесь, я не собираюсь докучать вам.- Я заставил себя улыбнуться.- Вы слишком очаровательны, вот в чем беда.
Наступило молчание. Когда она заговорила, голос ее звучал мягче.
– Джо, вы очень неопытны. Нельзя получить сразу все, чего вам хочется. Запомните это.
– Запомню,- сказал я, не понимая в ту минуту, к чему она клонит.
В тот вечер, помнится, была первая читка «Фермы в лугах». Когда я приехал в театр, наш режиссер Ронни Смит был уже там. Ронни работал в банке, но, глядя на него, вы бы никогда этого не подумали. Он носил зеленые замщевые туфли, старые фланелевые брюки, желтый свитер и спортивную куртку. У него было помятое лицо и гладкс прилизанные с помощью бриолина волосы, начинавшие редеть на висках; все это вместе взятое делало его похожим на профессионального актера средних лет, к чему, как мне кажется, он и стремился.
– Здорово, Джошуа! – сказал, вернее выкрикнул, он, что также являлось частью усвоенной им театральной позы.- Черт побери, у вас чудная роль. Не от мира сего.- Он дважды повторил, смакуя:- Не от мира сего. Но тем не менее вы должны работать, черт побери, вы должны работать!