- Какое счастье - видеть таких, как ты! - нараспев и немного в нос, как большинство интеллектуалов, заговорил Ман.- Скажи, сколько женщин уже перерезали себе вены из-за тебя?
Курсант усмехнулся чуть самодовольно.
- Сегодня ты вообще кстати. Мне не хватает вдохновения для новой поэмы, нужны какие-то новые, живые, сильные впечатления...
Обняв Индру за плечи, хозяин повел его тенистыми полянами, где громоздились замшелые глыбы камня и алели над петлявшим в траве ручьем душистые султаны огромных цветов. Негры отводили перед ними ветки, один из них вовремя лег в ручей, и спина его послужила мостиком. Стайка рабынь шла позади, а балованный мальчишка-гонец носился кругами, сверкая темной кожей на солнце.
- О чем поэма? - спросил курсант, незаметно высвобождаясь из объятий Мана.
- Единый! Разве ты спросил бы: "О чем пахнут цветы?" Мифология, героика, прославление невест или куртизанок - все это годится разве что для выступления на стадионе... Тончайшие переливы настроений умирают в объятиях четко взятой темы, сюжет иссушает поэзию! Нет, я не обвиняю тебя в недостатке утонченности - даже к столь одаренным людям, как ты, она приходит с годами...
Лицо юноши стало на миг отчужденным, и хозяин, зная, как болезненно реагируют юноши на всякое упоминание об их возрасте, поспешил переменить тему:
- Что нового в школе? Доволен ли тобой генерал? Ах, как часто грущу я о своей военной молодости... Ты ведь знаешь, что я был в личной гвардии протектора Ордена на Тысяче Островов?
- Еще бы, мама сто раз рассказывала...- спохватившись, что фраза прозвучала не слишком почтительно, Индра добавил: - Это честь для всего нашего рода, дядюшка! А в школе все с ума посходили: скоро выпуск! И, знаешь, кажется, на торжестве будет...- Юноша красноречиво показал глазами вверх. - Генерал не говорит прямо, а темнит, как положено: "Возможно, что школе выпадет божественный жребий..."
- Вы счастливцы. Мне, видимо, так и не доведется его услышать - на прошлом столетнем празднике я не был, а до следующего не доживу...
Индра не ответил. Курсанта порядком раздражало общество изнеженного, экзальтированного дядюшки. Но приходилось подчиняться материнскому приказу и проявлять величайшую любезность. Он пошел быстрее, торопясь закончить визит.
Камни, сосны и папоротники отступили, открыв большой, веселый солнечный луг с белыми шапками полевых лилий в низинах и мраморной ротондой на фоне леса. Лугом вдоль рощи вилась дорога, выложенная плитами ракушечника. На дороге присела, подобно кузнечику перед прыжком, изящная кремовая электромашина Индры. Рядом ожидал раб. Узкоглазое мертвое лицо его без шеи было посажено прямо на грудь, как медный круглый щит. Корявые цепкие руки сдерживали на коротком ремне мечущегося зверя.