Андрей Дмитрук
Морская пена
Фантастическая повесть
I
В саду своего дворца, под цветущими олеандрами, сидел на краю бассейна, свесив ноги в воду, поэт Ман Парсейя. Теплый ветер, осыпавший в воду темно-розовые лепестки, не мог пошевелить его седых волос, напомаженных и тщательно распределенных по лысине. Голый, с рыхлой спиной и грубой складкой на затылке, Ман внимательно следил за крошечными розовыми парусами. Время от времени не глядя протягивал руку - и краснокожая рабыня подавала стакан с ледяным питьем. Справа юная мулатка (фаворитка, холеный шелковистый зверек), стоя на коленях, держала поднос с кофейником, виноградом и наркотиком.
Части хозяйского белья и костюма были доверены двум белянкам с Севера, ждавшим поодаль, сидя на корточках. За спиной Мана красовался, перемигиваясь с рабынями, другой любимец, мальчик лет четырнадцати, ювелирным веером отгонял он от господина мух, а вообще исполнял обязанности домашнего гонца.
Созерцая лепестки, Ман полностью отдавался легкой, рассеянной игре ума. Игра влекла его путаными тропами воспоминаний, расцвечивала дремлющее сознание внезапно вспыхивавшими образами. Затем язычок пламени гас, и опять наступало причудливое дремотное блуждание, подобное погружению в сон. Вот уже седьмой день сидел он так над бассейном, поднимаясь только с вечерней прохладой; предыдущие вечера были заполнены диктовкой новой поэмы; нынешний, приближаясь, рождал тревогу, поскольку обещал быть пустым. Толстые прихотливые губы Мана, медленно разжавшись, прошептали лучшее из вчерашних восьмистиший. Стало холодно. Распугивая грезы, возвращалась способность видеть все вокруг как оно есть, и это было так же больно, как бывает, когда не дают забыться после бессонной ночи. С раздражением отвел он глаза от розовых и золотых бликов.
Шелестели облитые солнцем буйно цветущие кусты, перешептывались над ними кроны пиний, бронзовые статуи, точно ящерицы, выглядывали из кружевных папоротников.
Неслышно явился на другом краю бассейна стражник в кожаных шортах, с бляхой на голой груди и доложил, преклонив колено, о прибытии высокородного Индры Ферсиса.
Грузный Ман вскочил с неожиданной легкостью, не прибегая к помощи рабов. С боковой дорожки уже доносились звуки быстрых, решительных шагов племянника. Поэт едва успел всунуть ноги в сандалии и набросить пушистое покрывало - пускай его стареющее тело не омрачает взор юноши.
Индра крепко обнял дядюшку, обдав запахом драгоценных благовоний. Ман с наслаждением прижался к нежной щеке, затем слегка отстранил юношу и восхищенно осмотрел его с головы до ног. Синеглазый, белозубый Индра с крупным и горбатым, как положено Избранному, носом, с губами и щеками крепкими, как яблоко, широкоплечий, затянутый в кожаную форму Гвардейской школы, стыдливо переминался на длинных мускулистых ногах.
