— Так значит, ты признаешь, что слабее? — с широкой ухмылкой перебил его Эдвин.
— Я признаю, что по боевым дисциплинам ты пока опережаешь меня на целый курс, — парировал Кантор. — Но если очень хочешь подраться, я в любой момент могу вызвать кого-нибудь из своих родственников…
— Ну да, прячься за их спинами, трусишка!… — Эдвин уже откровенно издевался над ним.
— Если ты хочешь войны, ты ее получишь. — Кантор сохранял спокойствие. — Только нужна ли она тебе? Подумай.
— Подумай сам: нужна ли она тебе из-за такою… пустяка?
— Честь — это не пустяк, Эдвин, совсем нет. Этот безродный вонючий чужак прилюдно оскорбил меня, мою семью. Я просто не могу закрыть на это глаза. На остальных мне плевать, кем бы ни были их папы и мамы, а также бабушки и дедушки… даже с этим, — Кантор показал на полупревратившегося Скеггеля, — мы разберемся… он не так давно вылез из своей Преисподней и ещё не знает, как мы в Хеллаэне умеем укрощать демонов. Да, мне плевать на всех, и на горожанок с высокопоставленными папами — в первую очередь. Но ты, Эдвин… тебя я уважаю. Я правда не хочу начинать все это дерьмо, — голос Кантора стал проникновенным, искренним, — разгребать ведь будем столетиями, кому это нужно?… Пойми, ты сейчас слоишь не на той стороне. Ты происходишь из древней, уважаемой семьи, мы даже с тобой отдаленные родственники, знаешь?…
— Очень отдаленные.
— Все равно. Наши семьи всегда жили в мире. Ты готов перечеркнуть все это?… Ради кого?… Ради вот этой мрази, — указательный палец Кантора повернулся в сторону Дэвида Брендома, — которая не знает своего места и не умеет следить за своим языком?
— Он мой друг, — просто ответил Эдвин. Больше всех эта реплика удивила самого Дэвида. — И будь любезен… подбирай выражения, когда говоришь о моих друзьях.
— Твой друг?! — не веря своим ушам, переспросил Кантор. — С каких пор ты дружишь с рабами? Не позорь себя…
— Я не раб, — сквозь зубы процедил землянин. — Я свободнее тебя… ублюдок.
— Слышал? — По-прежнему глядя на Эдвина, Кантор снова показал на Брендома. — Слышал, что он сказал? Пусть он хоть десять раз тебе друг — хотя меня это и удивляет — но если он свободен, ему и отвечать за свои слова. Ему, а не тебе!
— Дэвид, — тихо произнес Эдвин, повернувшись к землянину. — Присягни мне. Немедленно.
— Нет.
— Дурак! — Эдвин со свистом вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Очевидная глупость чужака не столько удивила, сколько разозлила его. — Это не позор для тебя, а честь! Вассал — не слуга, он так же свободен, как и его господин, и обязанности, принимаемые им во время присяги, не принижают его, а…