Третьи сутки пошли.
Новогодняя ночь. Мы, "изгои". Справа, слева - шум, крики, стрельба, ракеты. Небо все в огнях, опять стрельба, счастливые лица в отблесках пламени… не настрелялись. Бой курантов… по Кабулу, по Ташкенту, по Москве… Все надеемся на лучшее, но живем настоящим.
Кому мы на хрен здесь, в этой грязи, нужны?
Кому я нужен? - только родителям.
Вши табунами, воды нет, туалет "обозначен флажками"… В углу боец стонет. Кто-то у колючки выпрашивает лепешки у бачат.
Где же "НАШИ" командирские правила? - три "П" для подчиненных:
- пожрать,
- поспать,
- посрать…
За "бортом", днем "+", ночью "-".
Спим, не раздеваясь, в шинелях, с шапками на головах, в сапогах.
Глаза только закроешь - холод пробирает до косточек. К "буржуйке".
Ладони согреешь и назад на койку, освобождая место очередному кандидату на обогрев…
Пятый день пошел.
В скотов превращаемся на шестьдесят четвертом году Советской власти.
Кому-то совсем плохо, на соседней койке…
- Дежурный! Носилки!!!
Загрузили солдатика, унесли. Куда - неизвестно.
Эх, была - не была…
Достаю гранату, "шкандыбаю", если так можно назвать мою походку, в палатку дежурного.
Стол. Керосинка. "ТАшка" на столе, топчаны, тепло, жар из печки.
Два "тела" рядом, слюни по бушлатам, рожи сытые и наглые… Сидит прапор, "сучара", из котелка тушенку "хомячит".
- Слышь, урод, если через полчаса я не переговорю с начальником этого блядства… Звони. Я подожду. Все звонки оплачиваю. На тебе плату - кольцо от гранаты.
И бросаю на столик колечко с усиками. Через минут двадцать, с перегаром за полкилометра, заползает капитан. Разговор у нас нервный такой получился, в основном на "ВЫ": Я тебя ВЫе…, ВЫброшу, ВЫ… и так далее. Но результат уже к утру почувствовали. Посуда появилась, дрова поднесли, "тело" из наряда истопником у нас заработало… Пока я его не раздел до голого торса, в палатке ночью холодно было.
А вот уже и третье января. Вечер. ГАЗ-66 возле шлагбаума, поддерживая друг друга под руки, кого на носилках… Я на одной ноге допрыгал.
Человек двадцать пять. Загружаемся. Я старшему машины, тот же прапор был, гранаты всучил, на память.
- Не держи зла, браток.
Кто помнит эту рокадную дорогу вдоль наших частей, пусть вздрогнет. Все ухабы и тряски были "наши".
Конец взлетки… Сначала загружают "цинки", потом борта эти
"Тюльпанами" звать стали. Мы - на лавках, справа-слева.
Пошли по "кольцу": все наши морги и госпиталя - Баграм, Кандагар,
Герат, Кундуз… везде раненные, больные, "двухсотые"…
Опять взлет, но уже в Союз, два часа лету, ко мне обращается капитан - начальник службы РАВ 66 бригады (джелалабадской, помню - комбриг Оздоев):