Тень воина (Прозоров) - страница 54

Собственно, это объясняет всё. Почти всё. Мельник желает смерти и мести. А потому, судя по обрывкам его высказываний, которые слышал ведун, когда его сознание выметалось среди дня, бедолага осыпает половцев проклятиями, желая убедить всех остальных присоединиться к его мести. Оратор он, судя по всему, не ахти… Истерики свои Творимир закатывает именно тогда, когда народу вокруг много. Так что всё логично. Вот только вместо поддержки жалость он одну вызывает.

Что же, судя по всему, ситуация для ведуна складывалась не самая печальная: он всё-таки оставался живым, его не выкинуло из тела в полное небытие. Но и жить так — без сна нормального, с постоянной угрозой превратиться в людном месте в ничего не смыслящую истеричку — тоже нельзя. Нужно что-то делать…

* * *

Утром, когда петухи вдоволь прокричались, а с разных сторон деревни начали доноситься то стук, то ржание лошадиное, то ругань, свидетельствующие о том, что Сурава проснулась, ведун выбрал из поленницы охапку дровин понеказистее, высыпал их на утоптанную площадку перед кузней, запалил. Когда пламя разгорелось ему чуть ли не по пояс, вилами зацепил рядом с берегом пук тины пополам с покрытыми синей плесенью водорослями, кинул на костер. Огонь исчез, а к небу поднялся густой черный столб дыма. Ведун постоял несколько минут, глядя на деяние рук своих, а когда услышал позади торопливый топот — обернулся, окинул взглядом спешащих с ведрами баб и мужиков:

— Что, сбежались? Пожара, никак, испугались? Дружно все справиться решили?

Люди столпились в проулке, несколько успокоившись. Они поняли, что огонь селению не грозит, но пока недоумевали, что происходит.

— Да разве это беда, люди?! Разве огонь — это беда? Ну, сожрет он дом-другой, ну, попортит вам сараи. Так за пару дней вы ведь опять всё отстроите! Беда — это набег вражеский. Они не за добром, они за жизнями вашими приходят, за детьми вашими, за вами самими, чтобы в скот покорный превратить! Любо вам это, а, люди? Что же вы против огня ополчаетесь, а супротив половцев — нет?!

Тоска, подобно тошноте, уже рвалась наружу, удерживаемая только огромным усилием воли. Но когда прозвучали последние слова, она замерла где-то под горлом, заметно ослабив свой напор.

— А ну, скажи, Захар, — ткнул пальцем в старшего ведун. — Скажи, разве успокоятся степняки, коли дорогу к селениям вашим проведали? Разве не станут набегать каждый год, а то и по паре раз за год, пока не выскребут все погреба и амбары до донышка, пока не переловят всех, кого продать в неволю можно? Что, так и станете жить в покорности? Думаете по схронам отсидеться, каждый раз по трое-четверо неудачников отдавая? Не спрячетесь! Навсегда удачи и везения не хватит! Бить их надо, люди! Бить в зародыше, пока они вас не истребили! В логово их пойти, да и вырезать выродков, дабы другим неповадно было!