До Грейса отлично доносилась вонь табака, пропитавшая одежду Нормана Поттинга. Старый служака был облачен в коричневый костюм, разве что лет двадцать назад способный сойти за приличный, белую рубашку, похоже выглаженную им самим (причем явно нестрезва), зеленый галстук и тяжелые черные ботинки. Это был переживший три брака самоуверенный и весьма вспыльчивый ветеран с узким подвижным лицом, покрытым сеточкой лопнувших сосудов, по-рыбьи выпяченными губами, скрывавшими прокуренные зубы, и стыдливо прикрываемой плешью.
Грейс, тщательно избегая смотреть присутствующим в глаза, формально представил им Нормана Поттинга.
– Приятно поработать в команде, – отозвался Поттинг громким хриплым голосом. В его речи явственно чувствовался девонский акцент. – Особенно с такими милыми молодыми леди. – Он подмигнул Белле и Эмме Джейн.
Грейс, поморщившись, начал оперативку, поскольку время поджимало: ему нужно было уйти по возможности в семь хотя бы на пару часов. Пробежав глазами заметки, подготовленные Беллой и Элинор, он объявил:
– Сейчас шесть тридцать, пятница, третье июня. Это наша вторая встреча по операции «Соловей» – расследование убийства ранее неизвестной женщины, ныне опознанной как Джейн… Джейни Сьюзан Аманда Стреттон, проводимая на второй день после обнаружения ее останков. Сейчас я изложу все, что нам известно по данному поводу.
Несколько минут Грейс подробно рассказывал о событиях, позволивших найти обезглавленный труп Джейни, а затем – и жука во время вскрытия. Здесь его перебил Норман Поттинг:
– Рой, помнишь, несколько лет назад в газетах писали о голливудских звездах, которые засовывают себе в задницы всякие цветочки и прочее?
– Спасибо, Норман, не думаю, что здесь есть какая-то связь.
– Бывает, смотришь на такого и ни сном ни духом не ведаешь, что он – педик. Там таких полно.
– Спасибо, Норман, – твердо сказал Грейс, пытаясь поставить его на место.
Он уже собирался перейти к рассказу о тайной жизни Джейни Стреттон, но тут поднял руку Гленн Брэнсон.
– Рой, в машине ты мне говорил о символическом значении скарабеев. Думаю, было бы полезно поделиться этим с коллегами.
– Да, я собирался это сделать. Если кратко, то в древнеегипетской мифологии жуку-скарабею поклонялись под именем Хепри, что дословно переводится как «тот, кто приходит в бытие» или «тот, кто приходит вперед с земли». Египтяне были солнцепоклонниками. Согласно их представлениям, катящий перед собой шарик навоза жук-скарабей являлся олицетворением Хепри, каждый день толкающего перед собой солнце – то есть солнечный шар – по небу с востока на запад. Поэтому они считали Хепри одной из ипостасей бога солнца Ра. В итоге скарабей стал важным символом творения, воскрешения и вечной жизни в религиозной мифологии Древнего Египта.