Потом во что-то уткнулся лицом. Только бы не в стену!.. Холодный круглый пластик. Бак.
Том попробовал приподняться повыше. Бак покачнулся, и он соскользнул. Перевернулся на живот, подтянул ноги с адской болью в щиколотке, рванулся вверх раз, другой. Наконец, сделав глубокий вдох, выдох, одновременно изо всех сил толкаясь, добился своего – зацепился за край подбородком.
Потрясающе острый зазубренный край. Медленно поводя подбородком, Том тянул к себе бак, тяжелый, гораздо тяжелей, чем можно было подумать. Внезапно бак опрокинулся, рухнул на пол с громким гулким стуком.
– Том! – воскликнула Келли.
– Все в порядке.
– Что ты делаешь?
– Ничего.
Действуя как можно быстрее, Том подполз к острому краю, чувствуя в темноте, в каком месте веревкой привязаны руки к бокам, и принялся тереться о зазубренный ободок.
Через несколько минут – с облегчением и почти с таким же удивлением от удачи – сумел оторвать руки от тела. Конечно, всего один крошечный шаг, но кажется, будто он только что покорил Эверест. Нахлынула волна облегчения. Удалось!
Теперь Том шарил в темноте руками, еще связанными по запястьям, нащупывая ободок. Нашел, начал лихорадочно пилить веревку. Медленно и упорно трудясь, почувствовал, что волокна поддаются, веревка слабеет. И вот руки свободны. Он стряхнул с запястий последние клочки, поднялся, размял, растер руки, восстанавливая кровообращение.
– Мы здесь умрем? – всхлипнула Келли.
– Нет. Не умрем.
– Мама с папой не смогут детей вырастить. Мы об этом никогда не думали, правда?
– Мы не умрем.
– Я так тебя люблю, Том.
Слыша это, он чуть не заплакал. В голосе Келли столько нежности, любви, тепла…
– И я люблю тебя больше всего на свете, дорогая.
Том наклонился вперед, ощупал связывавшие ноги веревки, пока не наткнулся на узел.
Узел завязан невероятно крепко. Но он возился с ним без устали, и тот вскоре начал ослабевать. Неожиданно ноги освободились! Кроме прикованной щиколотки. Том все время помнил, что, если сейчас войдет толстяк, расплата будет суровой. Но надо было рискнуть.
Опустившись на колени, он схватил бак за край, встал, поднял его, поставил, ощупал сверху, ища крышку, быстро нашел, обхватил обеими руками, стараясь сообразить, как она открывается, впервые в жизни получив представление, что значит быть слепым.
Гнутая проволока заклеена бумажной полоской. Он сунул пальцы под проволоку, дернул. Она врезалась в плоть. Покопавшись в кармане, вытащил носовой платок, обмотал руку, снова попробовал.
Проволока щелкнула.
– Зачем нас здесь держат, Том? – жалобно спросила Келли. – Кто этот разжиревший подонок?