— Нет, мой милый, — покачал головой Олег. — Ты еще ничего не понял. За один день этого понять невозможно. Пока что ты всего лишь испугался. Коли сейчас с тебя кару снять, так испугом одним и отделаешься. Чтобы понять, какова она — петля постоянная на шее, — с ней много дней прожить надобно. Десять, двадцать. Чтобы испуг прошел — но петля осталась.
— Помилуй, чародей… Я… Я всё…
— Поживи пока с ней, — погладил купца по голове Олег. — Поживи, почувствуй. Ты ведь ростовский? Я как в Ростове окажусь, тогда и сниму.
— Когда, чародей?
— Не знаю точно, — пожал плечами Середин. — Коли не случится ничего, так зимой заеду.
— Не случится!!! — шмыгнув носом, вскочил молодой купец. — Я отвезу тебя туда, чародей! Ты ведь хотел в Ростов? — Он опять упал на колени. — Помилуй меня, чародей. Признаю, признаю вину свою… Кару принимаю… Но не оставляй в неизвестности меня, чародей. Дозволь… Сам отвезу…
Он опять заплакал.
— У тебя час, — скривился Олег. — Мы отойдем мористее и будем тебя ждать. Подплывешь, я пересяду к тебе, и поплывем в твой Ростов. Вместе.
— Благодарю тебя, чародей, — перевел дух купец. — Я… Я быстро…
Он решительно сиганул за борт и поплыл назад, на ладью.
— Отойдите подальше, к горизонту, ребята, — попросил ведун. — Чем дальше от города, тем спокойнее на душе.
— Похоже, вы знатный чиновник, уважаемый, — осторожно проговорил рыбак. — Даже иноземцы ищут вашей милости.
— Мы сами иногда не знаем, кто мы такие, — вздохнул Олег. — Пока богам не захочется как-нибудь пошутить.
Он развязал кошелек и одну за другой выложил три серебряные монеты. В том, что купец не обманет и не затеет ловушки, он не сомневался. Вряд ли ему захочется носить на шее удавку до конца своих дней.
* * *
Путь до Ростова Олег проделал в полном одиночестве — в полном одиночестве на кораблике, битком забитом людьми. Однако все они смотрели на ведуна с каким-то животным ужасом, обходили его за три шага и даже еду приносили не в руки, а ставили немного в стороне, чтобы сам забрал. Но Олег не огорчался и не обижался. Почти целые дни он проводил на носу судна, ожидая, когда же наконец появятся знакомые места.
На переход по морю ушли всего сутки, потом еще полтора десятка дней вдоль Волги тянулись степи, степи, степи — и лишь на двадцатый день пути по берегам ее проявились леса. Леса полупрозрачные, усыпанные желтой и красной листвой. Здесь вовсю хозяйничала поздняя осень. Еще пять дней — ладья повернула с Волги круто налево, пробираясь на веслах по довольно узкой реке, над которой почти смыкались кроны величественных деревьев, но через день выплыли на просторное озеро.