— А теперь, гости дорогие, — выступила хозяйка. — Не желаете ли угоститься с дороги, чем богаты?
— Отчего же не угоститься, — поднял шапку мужик и нахлобучил обратно на голову. — Вижу, мастерица хозяюшка. У доброй хозяйки не угоститься — грех…
Сваты пошли в дом, а деревенские собрались у навеса, живо обсуждая, как лихо гость выпил хмельной мед. Впрочем, кто-то тут же заявил, что и он так может, ему предложили попробовать — и парни, продолжая задорно перекрикиваться, двинулись со двора. Ясно, к вечеру все до единого лежать будут. Разве в таком споре одной корчагой дело обойдется?
Поняв, что представление закончилось, Олег пошел к себе в баню, но, приоткрыв дверцу, вдруг услышал тихое всхлипывание.
— Кто здесь? — шагнул он внутрь и увидел на нижнем полке Даромилу, прижавшуюся лбом к стене. — Эй, ты чего, красавица? Что случилось?
Девушка не ответила, только накинула на голову платок, чтобы закрыть лицо.
— Тебя кто обидел? Кто, скажи? Ну же, Даромила, ответь. Что случилось? — Олег подступил ближе, присел рядом, гадая, можно ли ему обнять девушку, чтобы утешить, или лучше руки не распускать. — Скажи, может, сделать чего? Помочь? Хочешь, голову обидчику снесу или порчу напущу на все его колено?
В ответ доносились только всхлипывания. Середин немного поколебался, взял ее за плечи:
— Да скажи хоть что-нибудь, милая моя. Ответь. Я ведь пред тобой в долгу. За волхва, что позвала вовремя, за заботу. Могу расплатиться, чем скажешь. Ну, Даромила, что случилось-то?
— Ты чего с ней сделал, чужак?! — как обычно, в самый неподходящий момент сунулся в баню лишний свидетель — все та же голубоглазая туземка. — Даромила, что он с тобой сделал? Он снасильничал, да?
— Отстаньте от меня! — первой не выдержала девушка, отпихнула Олега, пробежала мимо туземки и выскочила наружу.
— Ты чего с ней сделал, негодяй? Чужак нерусский, нелюдь болотная!
— Можешь звать меня просто боярином, коли имени упомнить не способна, — ответил Середин. — И хватит голосить, как воробей из навоза, не трогал я ее.
Туземка осеклась, то ли переваривая услышанное, то ли думая над достойным ответом, и ведун воспользовался паузой:
— Слушай, красотка, а почему Даромила в кокошнике ходит? Это ведь замужних женщин наряд, а она вроде как при отце с матерью живет.
— Так замужем она, боярин, — всплеснула руками туземка. — Неужто не знаешь? Еще четыре года назад ее Сваролюб из того же Засосенья сосватал. Всё чин по чину, да токмо за десять ден до свадьбы он с другами двумя на лодке ставень проверять поплыл, да и не вернулся боле никто. Ни лодки, ни молодцев никто так и не встретил. Живы ли, утопли — неведомо. Так и осталась Даромила соломенной вдовой. Ан и вдовой ли… Всякое ведь случается. Хотя в любом случае — кто же ее теперича за себя возьмет? И года не те, и кто она пред богами — неведомо. А хоть бы и вдова: разве ж на них женятся? После смерти, вестимо, все мужья и жены опять вместе сходятся. Коли на вдове женишься — она к мужу своему первому уйдет, а ты един, как перст, останешься.